Владимир Зюськин - Истребители танков

Бойцы недоуменно переглядывались. За время наступления повидали всякое, но приказы были четкими, каждый знал, что ему делать. А здесь… На своем участке обороны истребители танков остановили целое отделение красноармейцев, которые сами не знали, куда идут и где их командиры: часть разбита, связи со штабом нет.

Бойцы бригады были неприятно удивлены всей этой неразберихой. Не могли они знать тогда, что вскоре сами окажутся в подобном положении. Привыкшие идти вперед (порой медленно, с большими потерями, но теснить врага), сейчас они прижимались к земле, спасаясь от бомб, снарядов, пуль. Немецкие одномоторные пикирующие бомбардировщики Ю-87 и двухмоторные бомбардировщики Ю-88 то и дело зависали над головой.

Кто справа, кто слева? С соседними частями связи нет. Что там творится, надежно ли? Это был, пожалуй, первый по-настоящему серьезный встречный бой.

Давление врага постоянно нарастало. И начались тяжкие дни отступления, когда отвоеванную, кровью омытую землю приходится оставлять врагу. Землю, меченную наскоро вырытыми могилами, где нашли свое последнее пристанище те, кто мечтал о Победе, но не смог дожить до нее…

Управление бригады обосновалось в Харькове, который бомбили не переставая. Здесь находился штаб третьей танковой армии — истребители танков воевали в ее составе. Штабу все время угрожала опасность уничтожения. Место командного пункта приходилось менять по нескольку раз в день. Только он окажется в другом районе города — начинается прицельное бомбометание. Немецкие шпионы, видимо, не дремали.

Вот расположился штаб в подвале одного из зданий Харьковского паровозостроительного завода. Соседний двухэтажный дом заняли пять офицеров связи. В ожидании распоряжений штаба, которые нужно будет срочно передать командирам своих соединений, они собрались на первом этаже, за столом, стоящим в середине комнаты.

Гудят немецкие самолеты, слышны отдаленные взрывы бомб, но связисты обращают на них внимания не больше, чем на затянувшуюся грозу. И вдруг — нарастающий рев пикирующего бомбардировщика. Затем истошный вой бомбы над головами. Все мгновенно бросились в угол, образованный внутренними стенами дома. И тотчас раздался оглушительный взрыв, а затем треск, стук падающих кирпичей, досок, щебня.

Аристарха Полякова, находившегося в этой пятерке, пронзила мысль: «Прямое попадание!» Взрывной волной с него сбило шапку-ушанку. Он поймал ее и натянул на голову, успев подумать: если будут падать балки, то хоть немного смягчит удар.

Наступила гробовая тишина. Подняв голову, Поляков увидел оседающую пыль, серую, шевелящуюся массу, из которой послышалось: «Все живы?» Оказалось, что все. И даже невредимы. Кто-то, правда, сказал, что его задело кирпичом.

Аристарх Петрович поднялся и, отряхиваясь, заметил, что в комнате стало непривычно светло. А где же потолок? Его не было, как и всего второго этажа, а также наружной стены. Там, где стояли стол и стулья, выросла куча битого кирпича. Двери горели.

Офицеры связи выбрались из разбитого здания, спотыкаясь о кирпичи во дворе, побежали в подвал. Офицер, стоявший у входа в него и видевший прямое попадание бомбы, воскликнул, обращаясь к Полякову:

— Товарищ капитан! Под какой звездой вы родились?!

И услышал в ответ:

— Под пятиконечной.

В тот налет одна из бомб попала в столовую, как раз во время обеда. Ее взрыв унес много жизней. А здесь — лишь обдало белой, как мука, пылью.

Много раз за войну приходилось Полякову попадать под бомбежку, под артиллерийский, минный обстрелы. И пули не раз клевали землю рядом. Но этот случай — особый. Никогда не забыть ему рев пикировщика и вой бомбы, которая прошибла потолок над головой.

Глава 4. Во вражеском тылу

Фашисты наступали. Наши части с боями отходили в сторону Харькова, оставляя один населенный пункт за другим. В это тяжелое время Фазлутдинов, который уже командовал взводом, был вызван в штаб артполка, где получил приказ задержать танки врага на одном из участков, чтоб дать возможность отступить нашей пехоте.

Уяснив задачу, Лутфей Сафиевич пошел к выходу. На пороге его остановил генерал, командовавший пехотными войсками.

— Ты хорошо понял? Приказ нужно выполнить при любых условиях! — Глаза генерала смотрели напряженно. И глядя в них, Фазлутдинов осознал, какая большая ответственность ложится на него и его взвод.

Когда прибыли на место и машины ушли, объехав заминированный участок дороги, бойцы почувствовали себя так, словно осиротели. Пушка — не ружье. На себе не унесешь. С одной стороны, она твоя защитница, а с другой — ты к ней прикован, потому как в ответе за нее, бросить не имеешь права.

Однако рассуждать некогда. Надо выбирать огневую позицию. Взвод высадился посреди дачного поселка. Впереди — небольшая площадь и развилка дорог. Вокруг — дома из досок, фанеры, но есть бревенчатые и даже кирпичные — то, что надо.

Орудия поставили по концам улицы, под прикрытием кирпичных домов. Два пулеметчика залегли по флангам, а автоматчики — в центре. Сейчас надо поскорей зарыться в землю и можно ждать «гостей». Справа — пойма реки, слева — железнодорожная насыпь. Так что немецким танкам деваться некуда — пойдут здесь. Успеть бы!

В небе появились вражеские бомбардировщики. Их привлекла площадь поселка, где валялись разбитые повозки, пушка, ящики. Место это, видимо, показалось фашистам подозрительным. Туда и «облегчились» стервятники с черными крестами. Пара бомб упала совсем рядом. Но никого из бойцов не задело.

Сейчас, по установившемуся порядку, должен начаться артобстрел, а потом жди танков. Но немцам, видно, не терпелось. Только улетели самолеты — выползли танки и бронетранспортеры с автоматчиками. Немцы на ходу открыли слепой беспорядочный огонь, от которого загорелись легкие домики поселка.

Дым, копоть, пламя скрывают бойцов от врага, но и ему трудно вести прицельный огонь. Эти жмурки кончились в пользу наших: «поймали» танк и бронетранспортер. Как только наблюдатель доложил, что они горят, по этому месту выпустили еще несколько бронебойных и осколочных снарядов. Пусть немцы думают, что нарвались на крупные силы. И они действительно задумались: прекратили стрелять.

Пауза оказалась как нельзя кстати. Наспех перевязали раненых и начали дооборудовать изрядно попорченную взрывами огневую позицию.

Но тут наблюдатель доложил о том, что по железной дороге приближается дрезина с крупнокалиберным пулеметом. «Сейчас ее встретим!» — еле слышно процедил Фазлутдинов сквозь зубы и приказал открыть огонь осколочными снарядами.