Михаил Болтунов - Душа разведчика под фраком дипломата

Очень хорошо об этом сказал военный агент в Японии Генерального штаба полковник Николай Янжул в 1898 году. Его слова приводит в своей книге Михаил Алексеев «Военная разведки России» со ссылкой на материалы по работе Военно-исторической комиссии Генштаба 1910 года:

«Положение военного агента может быть пошлине трагикомичным. Представьте себе, что вам предлагают приобрести весьма важные и ценные сведения, заключающиеся в японской рукописи, и что для вас нет другого средства узнать содержание этой рукописи, при условии сохранения необходимой тайны, как послать рукопись в Петербург, где проживает единственный наш соотечественник (бывший драгоман г-н Буховецкий), знающий настолько письменный японский язык, чтобы быть в состоянии раскрыть загадочное содержание японского манускрипта».

Что ж, все описало достаточно красноречиво и не требует комментариев.

Однако трудности трудностями, но Главному штабу требовалась развединформация. О чем, собственно, и напоминал в 1901 году непосредственный начальник военного агента в Японии Глеба Ванновского — генерал-квартирмейстср Яков Жилииский. «В течение года… от Вашего Высокоблагородия было получено всего четыре донесения, между тем своевременное получение возможно более полных сведений о деятельности в Японии во всех сферах, а особенно в военной и морской, по-прежнему является чрезвычайно важным…»

Примерно такую же оценку своей деятельности из центра получал и военный агент в Корее Иван Стрельбицкий. Их пытались заставить работать, но увы… Наконец терпение руководства лопнуло, и оба военных агента были сняты со своих должностей, отозваны на Родину. Дальнейшая судьба Стрельбицкого неизвестна, а Ванновского отправили в войска, где он сделал неплохую карьеру — стал командиром бригады, потом возглавил Донскую казацкую дивизию и, наконец, был назначен командующим армией. Завершил службу в звании генерал-лейтенанта.

На смену двум отстраненным от должностей агентам приехали Генерального штаба подполковники Владимир Самойлов и фон Раабен. Работа пошла активнее.

Раабену удалось в короткий срок завербовать несколько информаторов как из числа корейцев, так и из граждан России, командированных в Сеул. Однако по-настоящему развернуть деятельность агентурной сети не удалось, помешало досадное обстоятельство — дуэль между Раабеном и чрезвычайным посланником России в Корее Павловым. Об этом стало известно военному министру, и Раабен был отстранен от должности. В ноябре 1903 года ему на замену прибыл подполковник Николай Потапов.

Военный агент в Японии Владимир Самойлов был не столь энергичен в оперативных вопросах и достойную агентурную сеть создать не сумел. Однако он завел хорошие связи с иностранными военными агентами. С некоторыми из них установил дружеские отношения. Много знакомых было у него и среди японцев. Владимир Константинович много общался, читал, наблюдал. Сведения, полученные таким доверительным путем, ложились в основу его донесений в Санкт-Петербург. Точность в анализе обстановки поражает и до сих пор.

Самойлов был первым, кто почувствовал опасность недооценки противника и пытался эту мысль довести до сведения командования в столице.

Но, пожалуй, ближе всех к истине оказался военно-морской агент в Токио капитан 2-го ранга Александр Русин.

К чему стремилась Япония? Наращивая свои силы, она прекрасно знала о наличии далеко не мощной группировки русских войск на Дальнем Востоке. Исходя из преимуществ флота, японцы планировали либо уничтожение нашей Тихоокеанской эскадры, либо изоляцию се в Порт-Артурской гавани. Далее, создав господство на морс, обеспечить успех действиям сухопутных войск, захватить Корею и разгромить русскую армию в Маньчжурии.

Обо веем этом в марте 1903 года предупреждал военный агент Александр Русин. Вот лишь некоторые выдержки из его донесения, опубликованные в журнале «Морской сборник» в 1995 году: Япония желает «не дать России окончательно утвердиться в Маньчжурии; занять Корею; попытаться сделать демонстративную высадку близ Приамурской области; такую же высадку осуществить на Квантуне; при удаче этих двух операций попытаться овладеть вышеуказанными областями».

Кроме того, Русин назвал наиболее точную цифру мобилизационных возможностей Японии. он считал, что армия Страны восходящего солнца будет насчитывать более 630 тысяч человек.

Внес свой вклад в раскрытие агрессивных замыслов Японии и временно исполняющий должность военного агента подполковник Николай Потапов. Через своих информаторов, которые находились при дворе императора Кореи, ему удалось ознакомиться с планом Русско-японской войны и даже выкупить часть плана. Этот документ, несомненно большой ценности, был переправлен в штаб наместника Дальнего Востока с просьбой оцепить его и выделить деньги на приобретение всего плана. Однако, как стало известно позже, в штабе посчитали, что документ является фальшивкой и подсунут японской контрразведкой. И только в ходе войны стало ясно, что план был подлинным, ибо японцы следовали ему в точности.

Этот пример свидетельствует о том, что руководство армии и флота не относилось с должным вниманием к добытым разведсведениям. Хотя, откровенно говоря, и сведений было явно недостаточно. И как результат — силы и средства японской армии и флота, их вооружение, группировки оказались во многом не вскрытыми.

…21 января 1904 года японские военные корабли атаковали русскую эскадру па рейде Порт-Артура. У порта Чемульно были потоплены крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец».

18 апреля в бой вступили японские сухопутные части. Началась Русско-японская война.

ГОРЬКИЙ ОПЫТ ПОРАЖЕНИЙ

Последующие исторические события — Первая мировая война, Гражданская, Великая Отечественная — заслонили от современников те трагические для России события. А жаль.

Опыт жестоких поражений забывать нельзя. Однако надо отдать должное нашим предшественникам, тем, кто воевал в русско-японскую и кто внимательнейшим образом анализировал горький опыт наших поражений «па сопках Маньчжурии». Они ничего не забыли, не упустили, не растеряли зерна ценных знаний, добытых кровью на полях сражений.

Уже в 1908 году, всего через три года после окончания Русско-японской войны, начальник германского генерального штаба фон Мольтке даст такую оценку состоянию нашей разведки: «Механизм русской военной разведки представляет собой хорошо управляемую, широко разветвленную систему, обладающую значительными финансовыми ресурсами». Эти слова германского военачальника приводит в своей работе «Военная разведка в борьбе с Японией (1904–1905 гг.)» Е. Сергеев.