Питер Хоуген - Полный путеводитель по музыке The Doors

Концерт задержали на час. Выйдя на сцену, Моррисон даже и не пытался петь: ему захотелось просто поговорить с публикой. Музыканты группы несколько раз пытались начать играть в надежде, что он к ним присоединится. Джим начинал петь, но после пары строк останавливал музыкантов и продолжал разговор с залом. Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, была попытка группы исполнить «Touch Me». Манзарек вспоминал: «Джим сказал публике: „Хватит. Вы пришли сюда не за тем, чтобы послушать музыку… не за тем, чтобы увидеть хорошую рок-н-ролльную группу. Вы ждете чего-то такого, чего никогда не видели, чего-то большего, чем то, что вы знаете… Ну, что мне делать? А что, если я вам свой член покажу? Не этого ли вы хотите?“ И вот он снял рубашку и стал пританцовывать, держа ее перед собой и прикрывая себя ниже пояса. Потом он отдернул рубашку в сторону: „Вы видели, вы видели, вот он, смотрите, я сделал это“. Если Моррисон и в самом деле показал что-то в тот вечер, вероятнее всего, это был его палец, просунутый сквозь расстегнутую ширинку. Однако другие члены группы, в том числе Манзарек, утверждают, что вообще ничего не видели, к тому же ни одна из сотен фотографий, сделанных в тот вечер, не запечатлела Джима в столь недвусмысленном положении. Поэтому… мы никогда не узнаем, что же там, собственно, произошло. Возможно, Джим просто хотел спровоцировать блюстителей порядка, действуя в стиле „Живого театра“. Так или иначе, эта шалость имела для него неожиданно громкие последствия.

Концерт едва не закончился массовыми беспорядками: Джим прыгнул в толпу и стал танцевать со зрителями, а остальным участникам группы пришлось покинуть сцену, грозившую обрушиться под тяжестью заполнивших ее фанов. Но из здания все четверо вышли вместе. На следующий день Джим сказал Рею, что почти ничего не помнит: накануне он слишком много выпил и поэтому не может вспомнить не то что концерт в Майами, но даже того, как он туда добрался. Однако Джим запросто мог и соврать тогда Манзареку. В конце года он заявлял, что действовал осмысленно: «В Майами я попытался довести миф до абсурда, тем самым покончив с ним. Я просто больше не мог терпеть это, и в одну славную ночь положил всему конец. Я сказал зрителям, что в толпе каждый из них становится идиотом, да и вообще, зачем они пришли на концерт? Не за тем, чтобы послушать песни хорошей группы, но за чем-то другим… Так почему бы не сделать что-нибудь в связи с этим?»

После концерта The Doors отправились в долгожданный недельный отпуск на Ямайку. Они понятия не имели о шумихе, которую подняли в Штатах. Пресса ухватилась за инцидент в Майами, буквально захлебнувшись праведным гневом. 5 марта Джим Моррисон был заочно обвинен в «непристойном обнажении», сквернословии,пьянстве, распущенном и похотливом поведении. Взятые вместе, пункты обвинения могли потянуть на тюремное заключение сроком до семи лет. Только вернувшись домой, музыканты узнали о масштабах случившегося. Первой новостью было сообщение о том, что в Майами прошел гражданский марш «За благопристойность», завершившийся тридцатитысячным митингом на стадионе «Оранж Боул». Сначала никто в группе не знал, стоит ли относиться к этому серьезно… пока не пришли известия об отмене двадцати пяти концертов предстоящего национального тура и о том, что записи The Doors внесены в черные списки почти всех радиостанций страны.

В конце марта дела пошли еще хуже: ФБР выдало ордер на арест Джима. Стало ясно, что отсидеться не удастся, и 4 апреля он сдался властям и был отпущен под залог в пять тысяч долларов.

Джим с головой окунулся в работу. Со старыми друзьями и партнерами по фильму «Пир друзей» он взялся за новый кинопроект. В то же время шла подготовка к изданию частным порядком книг «The Lords» («Владыки»), «The New Creatures» («Новые создания»). Но к оценке творчества Моррисона-поэта мы еще вернемся. Тем временем пресса жаждала крови, и даже преданные поклонники Джима только обостряли ситуацию. Так, Фред Пауледж писал в апрельском номере журнала «Life»: «В жизни и на пластинках он предстает беспокойным, темпераментным и всегда под воздействием разных наркотических веществ. Увидев его на сцене, понимаешь: он еще и опасен, что поэту не подобает по определению».

В мае появился очередной сингл, предварявший выход альбома «The Soft Parade» («Тихий парад»). Песня «Tell All The People» («Скажи всем людям»), как и два предыдущих сингла, была написана Кригером, аранжирована с привлечением оркестра(на этот раз медной духовой секции) и звучала столь же невыразительно. В чартах она не поднялась выше 57-й строчки. Появившийся в продаже через месяц, собственно альбом «The Soft Parade» разочаровал слушателей не меньше, чем синглы, и в целом был подвергнут резкой критике. Только заглавный трек да «Shaman's Blues» («Блюз шамана») выдерживали сравнение со старыми записями. Остальной материал демонстрирует, что группа не знала, в каком направлении двигаться. Вокал Моррисона по большей части звучит как-то принужденно и неосмысленно. Возможно, все оркестровые эксперименты были попросту продиктованы отчаянием: группа потеряла ориентиры и топталась на месте.

«Нам самим понравилось, но больше, похоже, никому» — так годы спустя говорил об альбоме Кригер. Денсмор рассказывал о записи в более радужных тонах: «Мы делали этот альбом с огромным удовольствием… потратили на него более восьмидесяти тысяч долларов — мы делали своего „Сержанта Пеппера“. Просто забавы ради мы привезли двух музыкантов из Северной Каролины, Джессе Макрейнолдса (мандолина) и Джимми Бьюкенена (скрипка), чтобы исполнить одно соло в одной песне». Тем не менее, даже Денсмор признал, что в итоге получился далеко не звездный альбом: «Мне он нравился таким, какой он есть», — скромно заметил Джон.

В 1970г. Моррисон сказал об альбоме следующее: «Он как бы вышел у нас из-под контроля и записывался очень долго. Все растянулось на девять месяцев. Альбом должен быть похож на книгу — сборник рассказов, связанных друг с другом. В нем должно быть какое-то единое чувство и стиль. Как раз этого не хватает в „The Soft Parade“.

Отстраненность Моррисона от работы над альбомом кажется непонятной в свете одного из интервью, которое он дал примерно в то же время. В нем Джим выразил убеждение, что альбомы «заменили книги… и фильмы. Фильм можно посмотреть один, ну два раза, потом еще раз по телевизору. Но альбомы — это обладающая наибольшим воздействием форма искусства. Они всем понятны, и некоторые из них мы слушаем по полсотни раз. По пластинкам определяют уровень духовного развития их владельца». Что касается группы, то Джим был уверен, что как раз ей был необходим дальнейший творческий рост. Коммерческий успех The Doors был, по сути, всего лишь случайностью, которой Моррисон не придавал значения, и вкалывать ради выпуска хит-синглов ему совсем не хотелось: «Я все больше и больше убеждаюсь, что трехминутный сингл — это бессмыслица».