Лаврентий Берия - «Берия. Пожить бы еще лет 20!» Последние записи Берии

Почти сразу после смерти Сталина Чеснокова начали всё более задвигать, в 1955 году его вообще отправили в Горький — всего-то заведующим отделом (!) обкома. С 1959 года Чесноков заведовал кафедрой в МГУ, в 1967–1970 годах, когда предполагалась политическая реабилитация Сталина, был проректором Академии общественных наук при ЦК КПСС.

Последний по списку член Комиссии, ещё один крестьянский сын, Павел Фёдорович Юдин (1899–1968) был в СССР времён Сталина известным философом, академиком (1953).

С1917 года Юдин работал токарем, в гражданскую войну воевал, в 20-х годах занимался редакторской работой. Образование Юдин получил в Институте красной профессуры, директором которого был с 1932 по 1938 год, став затем директором Института философии АН СССР (был им до 1944 года). С 1946 года — главный редактор журнала «Советская книга». На XIX съезде Юдина избрали кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС, но после смерти Сталина уже в 1953 году отправили послом в КНР, отозвав оттуда в 1959 году.

Как видим, чисто профессиональный уровень «теоретической», так сказать, части Комиссии по переработке Программы КПСС был вполне высоким и представительным, там хватало профессиональных идеологов. К слову замечу, что из всех членов сталинской Комиссии по переработке Программы КПСС к хрущёвскому двору пришлись только двое — Поспелов и Куусинен, что и неудивительно.

Поспелов, которого по сей день кое-кто числит в «убеждённых сталинистах», был, похоже, скрытым троцкистом, а уж приспособленцем — точно. Это Поспелов возглавил работу над провокационным и лживым докладом Хрущёва «О культе личности».

Фигура Куусинена ещё более загадочна. Не развивая эту тему здесь, скажу лишь, что считаю его одним из первых, ещё с ленинских времён, «кротом» Мирового Капитала в руководстве СССР.

Но такие коллеги Берии по предполагавшейся совместной работе над новой Программой КПСС, как Румянцев, Чесноков, Юдин, были более или менее доброкачественными и способными теоретическими работниками ЦК, в профессиональном отношении хорошо, повторяю, подготовленными.

Зачем же Сталину понадобился в этой Комиссии ещё и Берия? Конечно, Берия, как и члены Комиссии Молотов, Маленков, Каганович, входил в ближайшую «команду» Сталина. И можно было бы предполагать, что Сталин включил Лаврентия Павловича в ответственную Комиссию «для компании», если бы…

Если бы не ряд вполне очевидных соображений, опровергающих эту версию.

Во-первых, у Сталина «свадебных генералов» ни в одной сфере государственной жизни не было.

Во-вторых, Молотов и Каганович (особенно — Молотов) к концу 1952 года из активной государственной деятельности высшего уровня всё более выпадали и поэтому вполне могли сосредоточиться на работе в Комиссии без ущерба для остальных своих обязанностей. При этом Молотов, как было уже сказано, представлял собой очень сильного мар-ксиста-обществоведа и теоретика. Не плавал в вопросах теории и Каганович.

Но Берия-то был и без того загружен, что называется, «под завязку», а делать что-то для галочки, абы как, он не привык и не умел. Сталин это знал, и если уж он привлёк Берию к важной теоретической, собственно говоря, работе, то, значит, у Сталина были на то вполне обоснованные резоны. По всему выходило, что Сталину был нужен в этой Комиссии, в дополнение к «чистым» идеологам и теоретикам, именно Берия.

Что же до Маленкова, то он присутствовал в Комиссии по, так сказать, штату — как один из секретарей ЦК. При этом Маленков был в Комиссии единственным, кроме Сталина, секретарём ЦК, но это так — к слову.

А, впрочем, может, и не к слову, может, за этим мелким фактом стояли крупные потенциальные перемены… В секретариат ЦК тогда входили Аристов, Брежнев, Игнатов, Маленков, Михайлов, Пегов, Пономаренко, Сталин, Суслов и Хрущёв. И отсутствие практически всех секретарей ЦК, а особенно — Суслова и Хрущёва, в Комиссии, призванной дать партии и стране новую, по сути, Программу КПСС, не может сегодня не бросаться в глаза!

Так же, как не может не наводить сегодня на серьёзные размышления присутствие в этой сталинской Комиссии неидеолога Берии.

Ныне публикуемые записи Лаврентия Павловича показывают, что Сталин включил его в компанию «записных» идеологов не зря. У Берии, как видим, был свой, не заёмный взгляд на проблемы мира и социализма, на будущее человечества и на те трудности, с которыми оно могло в будущем столкнуться.

Интересен и стиль этих записей Берии… У человека, вынужденного заниматься сразу многим, нередко вырабатывается несколько стилей — для деловых бумаг один, для личных — другой, да и для личных стиль может быть разным — одно дело дневник, другое — личное письмо, и третье — личные же размышления, но зафиксированные как некий подготовительный материал для серьёзного публичного выступления…

Стиль ниже приводимых записей я бы определил как смешанный. Они, судя по всему, представляют собой черновые наброски того, что потом стало основой речи на съезде, но в то же время они и шире — когда человек пишет, увлекаясь, он уже не думает о том, что пойдёт в дело, а что пишется «для души», а Лаврентий Павлович Берия был хотя и в высшей степени организованным, но всё же увлекающимся — в хорошем смысле слова — человеком и жил страстями — тоже в хорошем смысле этого понятия.

Хотелось бы обратить внимание читателя также на то, что мысль Берии всегда конкретна — даже тогда, когда он касается вопросов теоретических, концептуальных. С одной стороны, здесь явно сказалась привычка к чёткому формулированию — как для других, так и для себя — любого продукта человеческого мышления, от приказа до философских раздумий. С другой стороны, Берия явно понимал, что всё, что касается мира человека как общественного явления, должно быть определено внятно, без якобы учёных экзистенциалистских и им подобных вывертов.

Лаврентий Павлович Берия был цельной натурой, а цельные натуры не то что не склонны, а вообще не способны к экивокам и интеллигентскому переливанию из пустого в порожнее.

И это — правильно.

Мы записали, что нам надо разработать новую редакцию Программы Партии. Почему новую редакцию, а не новую Программу? Мы много спорили. Я понимаю так и товарищу Сталину так сказал еще до съезда. Новая программа, это когда старая полностью выполнена, все ее цели и задачи решены, тогда можно новую.

Первая Программа Партии — это была Программа борьбы за политическую пролетарскую власть, а Вторая Программа — это уже борьба за практическое построение социализма, и там же сказано о мировом коммунизме. Так что нельзя считать, что Вторая Программа полностью выполнена, но там много такого, что давно выполнено и потеряло значение.