Владимир Кизель - Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда.

Наконец, дается команда на переправу. Впереди Султан на своей кобыле Машке, решительной даме с феноменальным чутьем, за ним весь караван. Бурные серые волны стремительно несутся мимо, захлестывая крупы и седла. Вспоминаются стихи Рудаки, написанные всего тысячу лет назад (Муксу ― приток Аму-Дарьи, в древности Джейхун).

Пускай быстра вода Джейхуна,Сильны и быстры наши кони.До крупа в пенистые волныБуланый твой отважно входит.

Гортанные крики караванщиков (черные слова, конечно, русские ― кони давно изучили эту часть русского языка).

Переправив караван, Султан отбыл восвояси. Мы же устраиваем базовый лагерь у подножья Музджилги в ивовой роще и готовимся к выходам. Было решено разделиться на две группы: Абалаков, Чередова, Ануфриков (с кинокамерой!), Боровиков, Буслаев, Сысоев ― пойдут на траверс Музджилги и при успехе ― до Сандала. Автор поведет Аркина, Буданова, Гаджиева, Улумбекова, Давыдова на вершину Сандал.

Для «разминки» делаются заброски части снаряжения и продуктов по долгим сухим каменистым склонам под тяжелым азиатским солнцем, от которого негде укрыться, по безводью, до начала технических трудностей. Потом ― первой выходит моя группа.

На пик Сандал (6080) мы идем по северному ребру, он не слишком крут, но… начались жандармы непривычного типа: первый ― из мягкого как бы шифера, крошащегося под рукой, не держится даже ледовый крюк, а обходить по такому же скользкому шиферу круто, второй ― из очень твердой породы, словно облизанный, без малейших трещинок для крюков, дальше идет цепь жандармов таких же или очень рыхлых и хрупких скал ― три дня работы.

Дальше пошел снежный гребень, но карнизы на нем тоже необычные ― как-то поперек склона, в них приходится прокапывать канавы. Карнизы кончились, пошел ровный снежный склон, но снег пушистый, чуть не по пояс, приходится докапываться до льда и рубить ступеньки ― работа тяжелая, но, главное ― этот слой снега может сойти лавиной. Короче, на восьмой день остается ровный, «хороший» снег до самой вершины. Впереди внизу ― огромный ледник Танымас, небольшой приток грандиозного ледника Федченко (70 км) и нагромождение вершин без конца ― мы стояли среди них! Оставляем небольшую заброску для траверсантов и за три дня спускаемся в базовый лагерь.

Абалаков вышел на несколько дней позже, подстраховав нас.

Как договорились, на восьмой день мы вышли на световую связь, когда уже стемнело. За нами слышался шум Муксу, впереди ― вся могучая стена. В темноте горы кажутся всегда круче и выше, а ущелья уже и глубже. Гребень массива четко виден на зеленеющем небе над серо-серебряной тяжелой стеной. Бросаем спичку в лужицу бензина и свет вспыхнул, просверкал, ослепив, и ушел в темноту. Пауза, и на гребне за вершиной, в дали и выси, в глубине снегов также вспыхнул и победно разгорелcя огонек и исчез, донеся весть, что туда дошли упрямые люди. Вспыхнул наш ответный сигнал ― «принято» ― и там, наверху, знали, что внизу их ждут друзья.

Придя, они рассказали, что у них был рельеф такого же типа, как у нас, но больше снега. Жестокая буря заставила их просидеть три дня в палатках (еле-еле нашли место), дальше снова снег и два участка сложных скал ― только утром восьмого дня они вышли на вершину Музджилги. Дальше путь по гребню оказался легче, на тринадцатый день они спустились по нашему пути ― с Сандала. Виталий, конечно, шел весь путь первым!

По рации вызвали караван, но бешеная Муксу не давала переправы три дня. Наконец, пришло известие, что он прибудет на рассвете следующего дня.

Были заранее уложены все вьюки, палатки, и с утра тетя Настя варила, жарила разную еду с помощью двух «молодых» (на последнем она настояла). Строгий начальник разрешил изготовить на сухарях и изюме бражку, под эту марку развели весь медицинский спирт на облепихе.

Наступил последний вечер лагерёчка под Музджилгой. Темнело. Над столом горели лампочки (аккумуляторы рации уже были не нужны), запылал костер ― в него полетели антенна, стойки от палаток. Искры взлетали высоко в темное небо и с ними взлетала вверх наша «высокоинтеллектуальная» песня:

Васька Хлюст ― ах, ох, намазал лыжи один раз ― эй, ой!Васька Хлюст ― ух, ах, поехал на Кавказ ― ай, эй!

С прикриком и присвистом, притопом и прихлопом. А с нависающих над лагерем скал, наверное, смотрели киики из темноты удивленными глазами, в которых отражался свет костра.

Костер утих, зазвучали иные песни: о дорогах солдата в пыли и тумане, о ямщике в степи… Костер погас, осталась лишь грусть подернутых пеплом углей… Возник момент тишины, и никто уже не решился ее нарушить. Мы молча разлеглись кто где, под яркими памирскими звездами ― только слышался шум реки Муксу.

А на рассвете засвистали издалека переправившиеся караванщики.

Много пройдено троп. По тяжелым путямПровели караваны свои,По обрывам крутым, по речным берегамВ глубину незнакомой земли.Пусть проляжет в лесу и расщелинах скалСлед тяжелых и верных шагов -Мы оставили там, где никто не бывал,Легкий пепел своих костров.

За свои восхождения на первенстве Союза мы получили вторые места по классам технически сложных и траверсов, а также были награждены серебряными жетонами. 

Часть пятая

Проблема  № 1

В 1943-45 г.г. было сделано важное географическое открытие ― изящному Хан-Тенгри пришлось отдать первенство главной высоты Тянь-Шаня спрятанному южнее пику 7439 м., самому северному семитысячнику Мира, названному пиком Победы, кряжистому, широко раскинувшемуся, приземистому, уступающему по красоте Хан-Тенгри, но, естественно, сразу привлекшему помыслы альпинистов. Чтобы добраться до него, надо пройти шестидесятикилометровый ледник Южный Инылчек до впадения в него ледника Звездочка.

Выяснилось, что пик штурмовала, не зная его высоты, экспедиция А.А. Летавета еще в 1938 г. Поднимались в исключительно тяжелых условиях, но героическая тройка ― Л. Гутман, А. Сидоренко, Е. Иванов ― в тумане дошла, подморозившись, до перегиба гребня на высоте 6930 м по альтиметру. Они дали название: «Пик 20-летия комсомола». Л. Гутман писал в своем дневнике и отчете: «На западе одна неизвестная еще вершина торчит над морем облаков. Видимо, это очень высокая вершина». Это, очевидно, и была главная вершина пика Победы, дальше к юго-западу хребет Кокшаал-Тоо сильно понижается. Как писали участники экспедиции Летавета в своей статье в 50-х годах: «мы были на вершине восточного плеча пика Победы». Это восхождение, несомненно, выдающееся исключительным мужеством, отвагой и силой воли его участников, заслуживающих восхищения, в высотный альпинизм тех времен вписало яркую страницу.