Михаил Кольцов - Испанский дневник (Том 2)

Основное в оперативном плане республиканского наступления (этот секретный план, конечно, известен и мне - чем я хуже других!), основное заключается в том, что ударная группа в составе до пятнадцати бригад, целая армия, наносит фашистам удар на левом фланге нашей обороны, с участка Мараньоса - Сан-Мартин-де-ла-Вега, и выходит в первый день на Толедское шоссе. Вспомогательная группа ударяет на Брунете. Еще одна группа прикрывает главную группу с юга. Мадридцам предоставляется нанести дополнительные удары: один - из парка Эль Пардо и другой - из Вильяверде, из прежних укрепленных позиций Листера.

Мадридскому корпусу, уже обстрелянному, проверенному в тяжелых боях, предоставляется второстепенная роль. Тут не без политики. Ларго Кабальеро и начальник Генерального штаба генерал Кабрера вбили себе в голову, что освободят Мадрид силами совершенно новой, ими самими сформированной армии, к которой мадридцы не имеют никакого отношения. Этим Кабальеро смоет с себя пятно: ведь он не только бросил в ноябре Мадрид, но и открыто заявил, что нет стратегического смысла, несвоевременно оборонять столицу. Теперь он докажет свою правоту и выступит как освободитель Мадрида!

Медленно, со скрипом, работает штабная машина. Разъезжают офицеры - из Валенсии в штаб Центрального фронта, из штаба Центрального фронта в Мадрид. Ползут письма, донесения, рапорты, расходятся в пути, устаревают, аннулируются. Идут бесконечные переговоры по телефону. Контрразведка много раз предупреждала, что фашисты подслушивают, что доверять телефонным проводам нельзя. Поэтому начальники разговаривают на ужасно конспиративном языке:

- Ола, полковник, птички уже прилетели?

- Да, мой генерал. Они прилетели сегодня в девять тридцать.

- Много птичек?

- Четырнадцать легких и четыре тяжелых. Две тяжелые птички при посадке подломили шасси.

- Карамба! Что за идиот их вел?!

- Об этом уже доложено авиационному толстяку{11}. Но на него это не произвело никакого впечатления.

- Для министра это слишком маленькое происшествие. Он все равно будет числить за нами четыре тяжелых птички.

- А черепахи, они уже все в пути?

- Не все, мой генерал. Два взвода черепах ремонтируют гусеничные передачи.

- Но так мы никогда не начнем! Свадьба откладывается уже второй раз! Клянусь святым причастием, фашисты начнут раньше нас! Разведка доносит, что уже все готово к их свадьбе.

- Ничего не могу сделать! Вы знаете, мой генерал, какое положение с женихом - он сердится, когда мы напоминаем.

- А заместитель жениха, он уже выехал из Валенсии?

- Полагаю, что не выедет. Жених поедет со вторым заместителем.

- С бородой?

- Так точно, мой генерал.

- Это меня не касается. Я об этом не знаю. Он меня не застанет.

- Что прикажете доложить о здоровье детей?

- Дети абсолютно здоровы. Температура повышается. Имейте в виду: вы мне недодали две тысячи восемьсот игрушек из последней партии. И этих... как их... не хватает. Они у меня на исходе. Даже в тихие дни мы расходуем... этих самых... по восемьдесят тысяч в сутки.

- А ихние птички не прилетели?

- Как же! Были. Семь птичек. Орехи бросали. Семь орехов.

- Жертв нет?

- Жертва есть. Один орех разорвался совсем рядом со штабом. Убил человека с палкой.

- С чем, мой генерал?

- С палкой, говорю!

- Простите, как, мой генерал?

- С палкой, говорю! Что, условного языка не понимаете? Ну, с палкой, с пулеметом, понятно?!

- Понятно, мой генерал!

Наступление было назначено на двадцать седьмое января, затем перенесено на первое февраля, затем на шестое, а теперь намечается на двенадцатое. Тем временем уже не только разведка, а сами части с левого фланга обороны доносят об активности мятежников в этом секторе. Похоже на то, что Франко все-таки упредит.

8 февраля

Мы так красиво обедали с дель Вайо и его женой в ресторане на пляже, нам дали огромных свежих омаров, и разговор шел о международном положении, о позиции Рузвельта, о позиции Ватикана, о позиции Блюма, еще о чьей-то позиции, но кто-то приехал и сказал, что мятежники вовсю наступают под Мадридом, что уже перерезана валенсийская дорога и что все пропало.

Тотчас же после обеда я уехал обратно в Мадрид. Поздно вечером добрался до Арганды, миновал ее; проезд был свободен до самого города, но орудийный гул слышался очень близко и шоссе было запружено растерянными, перепуганными частями. В темноте я их принял за мадридцев, но, подойдя к командирам, не узнал никого. Оказывается, это новые бригады, которые развертывались для наступательной операции, но остановились и побрели назад, так и не заняв исходного положения. У офицеров и комиссаров был ошеломленный, перепуганный вид, шли разговоры о разгроме, о поражении, о необходимости тотчас же ретироваться. В довершение всего стряслось несчастье в 21-й бригаде. Там командир батальона со своими офицерами рассматривал гранату, взятую у пленного. Граната разорвалась и перебила всех семерых офицеров батальона.

К ночи мятежники сильными атаками продвинулись до правого берега реки Харамы, заняли деревню Васиамадрид и оттуда взяли под огонь Валенсийское шоссе, этим перерезав его.

К городу можно проехать кружным путем, но я заночевал в лачужке у шоссе, чтобы на рассвете разобраться в том, что происходит.

10 февраля

Попытки выбить мятежников из Васиамадрид не удались. Валенсийская дорога теперь прочно под обстрелом фашистов. Они, видимо, подвозят новые силы. Из Мадрида пришлось взять и поставить сюда все те же старые части. Опять появились Модесто, Листер, Ганс, Лукач, Дуран, Маркес. Ими приходится затыкать все дыры. Вновь приведенные части из резервной армии в хаотическом состоянии отведены в тыл и там приводятся в порядок.

11 февраля

Марокканцы ночью подкрались к роте{12}, охранявшей железнодорожный мост, уничтожили всю роту и перешли через Хараму.

14 февраля

Этой ночью мятежники предприняли первые атаки в районе Арганды. Дело дошло здесь до штыковых и рукопашных схваток. Республиканцы отбросили мятежников и удержали все свои позиции. С утра бой продолжается, но с меньшей силой. Наступательный порыв фашистов как будто ослабевает. День проходит в грохоте артиллерийской и пулеметной стрельбы. Особенно свирепствует германская зенитная артиллерия. Стоит появиться на горизонте самолету - и в небе сразу возникает огромная черная, с огненными бликами, смертоносная туча огня.

Сами фашисты решили бомбардировать республиканские части с воздуха. В четырнадцать часов над районом Арганды появились шесть "юнкерсов" в сопровождении тридцати шести истребителей. Мгновенно их встретили в воздухе сорок республиканских истребителей. Всего в бою участвовало одновременно семьдесят два самолета. Войска обеих сторон с волнением наблюдают за зрелищем воздушного боя. Оглушительный гул десятков моторов наполняет все кругом.