Леонард Нимой - Я — Спок

НИМОЙ: Да. Профессия, обсессия…

СПОК: А на ком лежит ответственность за произведение выбора? Например, за то, что мы показываем публике?

НИМОЙ: Это процесс, Спок. Сценаристы, режиссеры, продюсеры и актеры — все в этом участвуют. В любом случае, у меня все под контролем.

СПОК: Я, безусловно, на это надеюсь.

Интересный сдвиг в отношении NEC к резиденту инопланетян в «Звездном пути» произошел после выпуска «Времени обнажения». Как только к руководству просочился слух о популярности Спока у зрителей, они сказали Родденберри: «Ну и ну! А почему бы вам не снимать побольше про этого марсианина?»

Естественно, Джин был только рад повиноваться. На протяжении первого сезона серии начали все больше и больше раскрывать подноготную таинственного вулканца, а также рассказывать про искусства и традиции его родины.

Готовясь играть персонажа, я уже обдумывал культуру и обычаи Вулкана, и решил, что вулканцы — общество, где чрезвычайно важны прикосновения, и что пальцы и кисти играют ведущую роль, поскольку вулканцы — тактильные телепаты.

На основе этой идеи и был создан вулканский шейный захват. Это случилось на съемках «Врага внутри», серии, в которой капитан Кирк вступал в столкновение со «злобной» частью своей личности, своим «мистером Хайдом», если хотите. В определенной сцене этот «злой» персонаж противостоял «доброму» Кирку и собирался уничтожить его выстрелом из фазера. В оригинальном сценарии Споку предлагалось подкрасться сзади к «злому» Кирку и ударить его по голове рукояткой фазера.

При первом прочтении эта сцена вызвала у меня сильное раздражение, она казалась гораздо более подходящей для Дикого Запада, чем для 23 века. Я практически мог слышать, как вулканец шепчет мне в ухо:

СПОК: Варварство. Любой вулканец всеми силами старается избежать ненужного насилия. В конце концов, мы произвели тщательное изучение человеческой анатомии и изобрели более научные методы, которые сделали применение силы глубоко устаревшим.

Держа в уме особое значение, которое вулканцы придают прикосновениям, я заговорил с режиссером, Лео Пенном, о своих сомнениях. Лео согласился, что они имеют смысл, и спросил, что за альтернативу я могу предложить. Объяснив все эти вулканские дела и то, что они, без сомнения, тщательно ознакомились с анатомией вечно упорствующих в неподчинении людей, я предположил, что они способны передавать особую энергию через кончики пальцев. Будучи правильно применена к нервным окончаниям на шее и плече человека, эта энергия приводит его в бессознательное состояние.

Лео попросил о демонстрации. Поскольку Билл Шатнер был единственным актером в сцене, помимо меня, он оказался самой доступной жертвой. Я тихонько проинструктировал Билла насчет задуманного, и затем мы вдвоем провели небольшую презентацию для режиссера. Я надавил Биллу на плечо и основание шеи, а он охотно и весьма убедительно грохнулся на пол «без сознания». Так родился знаменитый шейный захват, отчасти — благодаря таланту Билла Шатнера падать в обморок по команде.

Еще более интригующим, чем вулканский шейный захват, было слияние разумов, изобретение Джина Родденберри. Впервые оно появилось в «Кинжале сознанья», в котором явно безумный беглец из тюремной колонии просит убежища на «Энтерпрайзе». Сумасшедший, Ван Гелдер (в исполнении Моргана Вудварда) бессвязно обвиняет своих тюремщиков в садизме. Чтобы добраться до правды, скрытой за его мучительными мыслями, Спок производит вулканское слияние разумов, объединяя свое сознание с сознанием человека.

Изначально это была скучная разъяснительная сцена, в которой Ван Гелдера долго допрашивали в медицинском отсеке. Чтобы сделать ее более драматичной, Джин предложил вулканское слияние разумов, который в этом эпизоде изображался очень рискованным и опасным. Собственно, Спок заверяет Маккоя, что доктору ничто не повредит, при этом ясно выражая, что его собственный разум окажется в смертельной опасности. Если вы посмотрите этот эпизод, то увидите, что он также дал мне возможность подчеркнуть важность прикосновений для вулканцев: Спок использовал пальцы и кисти, чтобы «зондировать» лицо и череп Ван Гелдера. Это был гораздо более драматический способ извлечения информации, чем куча вопросов, и он стал очень популярен среди сценаристов сериала (однако, чем больше Спок им пользовался, тем менее опасным он казался, через какое-то время идея о том, что слияние разумов опасно, практически испарилась). Я встретил эту концепцию аплодисментами — не только потому, что она была очень драматична, но и потому, что позволяла мне время от времени выходить за рамки, налагаемые характером персонажа.

Перед слиянием разумов с душевнобольным Ван Гелдером (Морган Вудвард) в «Кинжале сознанья»

Но мое любимое использование слияния разумов произошло не в «Кинжале сознанья», а в «Дьяволе в темноте», снятом несколькими месяцами позже. Собственно, «Дьявол в темноте» вообще входит в список самых любимых моих серий, вместе с «Временем амока», «Городом на краю вечности», «Путем на Вавилон», «Временем обнажения» и «Этой стороной рая».

Билл, Де, я… и камень («Дьявол в темноте»)

Почему? Не только потому, что в ней много внимания уделялось Споку, или потому, что она предоставляла уникальную возможность мне как актеру — хотя и то, и другое правда — и не потому, что она дала мне первый и последний шанс сыграть сцену в партнерстве с булыжником. Серия остается моей любимой из-за своей темы. Это история о том, как «Энтерпрайз» приходит на помощь, чтобы спасти отряд людей-шахтеров, которые подвергаются смертельным нападениям существа, способного проделывать норы в камне. Все шахтеры хотят уничтожить это создание (в итоге выясняется, что это хорта). Кирк и Спок выслеживают хорту, Спок объединяет разум с этим существом — и выясняет, что это не «оно», а «она», мать, защищающая свою кладку от шахтеров, которые в своем невежестве разрушают странные «камни». В конце концов, Кирк объясняет шахтерам ситуацию, и те заключают с хортой счастливое партнерство — она и ее дети получают защиту, а взамен используют свою природную способность растворять камень для помощи шахтерам.

Это ведь очень мощная тема, касающаяся расизма и межкультурного конфликта — страх перед кем-то или чем-то, чего мы не знаем и не понимаем. «Дьявол в темноте» прекрасно иллюстрирует, как безрассудный страх порождает насилие — и как попытка взаимопонимания может вознаградить обе конфликтующих стороны (Ах, если бы это так легко достигалось в реальной жизни!)