Фридрих Вильгельм Меллентин - Танковые сражения 1939-1945 гг.

После прорыва 197-я пехотная дивизия форсированным маршем преследовала отходящего противника; войска шли с подъемом, проходя по 55 км в день – настолько каждому хотелось «быть там». Достигнув Шато-Салена, мы получили приказ повернуть в восточном направлении и продвигаться к Вогезам, имея конечной целью Донон – самую высокую точку Северных Вогезов. На рассвете 22 июня мы прошли через боевые порядки какой-то дивизии, понесшей тяжелые потери в предыдущих боях, и продолжали пробиваться вперед через густо заросшие лесом холмы. Противник устраивал на дорогах завалы из деревьев, а его артиллерия, снайперы и пулеметчики широко пользовались преимуществами прекрасных естественных укрытий. Медленно, с жестокими боями пробивала наша дивизия свой путь к Донону и к исходу 22 июня была лишь в полутора километрах от вершины.

Вечером того же дня мне позвонил по телефону полковник Шпейдель{36}, начальник штаба корпуса, и сообщил мне, что 3-я, 5-я и 8-я французские армии в Эльзас-Лотарингии безоговорочно капитулировали. Он приказал выслать к противнику парламентера, чтобы условиться о прекращении огня. На рассвете 23 июня офицер разведки установил контакт с командованием французских войск, находившихся перед нашим фронтом, а утром я поехал с командиром дивизии генералом Мейер-Рабингеном в штаб 43-го французского корпуса. Мы миновали наши передовые позиции и, проехав еще около километра, добрались до французского боевого охранения – французы уже убрали заграждения на дорогах. Французские войска приветствовали нас совсем как в мирное время. Представители французской военной полиции в коротких кожаных куртках дали нам разрешение следовать дальше, а французские часовые взяли оружие на караул. Мы прибыли на виллу «Ше ну», где располагался штаб генерала Лескана. Командиру корпуса было лет шестьдесят; он встретил нас со всем своим штабом. Старик, очевидно, был страшно подавлен и с трудом сохранял остатки сил, но внешне был вежлив; мы спокойно обсудили условия капитуляции, как подобает офицерам и джентльменам. Лескану и его офицерам были оказаны все подобающие воинские почести.

24 июня ставка фюрера объявила, что войска противника, окруженные в Вогезах, капитулировали у Донона. В сводке сообщалось о захвате 22 тыс. пленных, в том числе командира корпуса и трех командиров дивизий, а также двенадцати артиллерийских дивизионов и большого количества имущества и снаряжения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Каковы были причины столь быстрого разгрома Франции? Я уже касался большинства из них при описании операций, но, может быть, будет полезно вновь остановиться на наиболее важных моментах. Хотя политические и моральные факторы, несомненно, имеют большое значение, я ограничусь рассмотрением чисто военных причин поражения.

Вряд ли могут возникнуть сомнения в том, что исход кампании решили немецкие танковые войска, блестяще поддержанные авиацией. Это мнение не умаляет роли наших пехотных дивизий, которые полностью проявили свои высокие боевые качества во время ужасной войны в России. Но в молниеносной войне во Франции у них было мало возможностей проявить свою доблесть.

Исход кампании решали бронетанковые войска, так что по существу она была столкновением принципов боевого применения танков двух соперничающих школ. Военные руководители союзников мыслили нормами первой мировой войны и распылили свои танковые силы, распределив их приблизительно равномерно по всему фронту, хотя лучшие их дивизии принимали участие во вступлении в Бельгию, Командование наших танковых войск считало, что танки надо использовать массированно, в результате чего на направлении главного удара под Седаном было сосредоточено два танковых и один моторизованный корпус. Наша теория боевого использования танков отнюдь не являлась тайной для союзников. В 1938 году Макс Вернер{37} указывал, что «немецкая военная теория видит только один путь использования танков – это применение их крупными массами».

Французские и английские генералы не только отказались признать нашу теорию, но и не сумели принять необходимые меры противодействия.

Даже после нашего прорыва на Маасе французские генералы были, видимо, неспособны сосредоточить свои танки, а тактика французских танковых частей была чересчур негибкой и шаблонной. Преимущество наших танковых корпусов и дивизий состояло не только в отличной подготовке и прекрасных средствах связи, но и в том, что командиры всех степеней хорошо понимали, что управлять танковыми войсками надо, находясь непосредственно в боевых порядках. Это позволяло им сразу же использовать характерную для действий танков быстро меняющуюся обстановку и открывающиеся при этом возможности.

Пожалуй, следует подчеркнуть, что хотя мы и придавали главное значение танковым войскам, однако в то же время мы отдавали себе отчет в том, что танки не могут действовать без непосредственной поддержки моторизованной пехоты и артиллерии. Танковые дивизии должны быть гармоничным соединением всех родов войск, как это было у нас, – таков был урок этой войны, который англичане не сумели усвоить вплоть до 1942 года.

Умелое использование внезапности было очень важным фактором нашего успеха. Клейст предпочел форсировать Маас 13 мая, не дожидаясь своей артиллерии, чтобы не лишиться преимуществ внезапности; успешное взаимодействие авиации с танковым корпусом во время этого форсирования осуществлялось и впоследствии при преследовании противника в Центральной и Южной Франции. Гибкие действия немецкого командования и стремительные маневры танков неоднократно приводили противника в замешательство. Успешное использование наших парашютных войск в Голландии также доказывает парализующее действие внезапного удара.

Германское верховное командование проявило себя в этой кампании с положительной стороны, его стратегическое руководство танковыми войсками было в общем смелым и уверенным. В действиях нашего верховного командования были только две серьезные ошибки: приказ, вынуждавший танки после захвата седанского плацдарма ожидать подхода пехотных дивизий, и особенно трагическое решение остановить танковые дивизии, когда они уже вот-вот должны были овладеть Дюнкерком{38}.

В общем и целом битва за Францию была выиграна германскими вооруженными силами потому, что они вновь возродили принцип мобильности – решающий фактор успеха в войне. Они достигли мобильности гибким сочетанием сосредоточения сил и внезапности с огневой мощью, а также искусным использованием самых современных средств: авиации, воздушно-десантных войск, танков. Тяжелые поражения в последующие годы не должны умалить значения того факта, что в 1940 году германский генеральный штаб добился исключительного военного успеха, который можно поставить в один' ряд с блестящими кампаниями величайших полководцев истории. Не наша вина, что плоды этого потрясающего триумфа пропали даром.