Юрий Лурье - От Рио до Мексики… «автостопом»!

Поселяемся в небольшом отеле, расположенным рядом с Центральным рынком. Как выясняется, это не лучшее место и по вечерам здесь не рекомендуется ходить, особенно в одиночку. Но в отеле живёт много американских, канадских и европейских туристов и это нас успокаивает. Связываемся по телефону с несколькими костариканцами, учившимися в СССР и говорящими по-русски. Их телефоны мы получили у наших друзей-панамцев. Из бесед с ними мы многое узнали об этой стране, посетили с нашими добровольными гидами местные музеи, Кафедральный собор. Интересно, что в Коста-Рике нет армии, да и полиция весьма немногочисленна. Возможно, этим частично объясняется стабильность экономики этой страны. Ведь содержание армии — тяжкое бремя для любого государства.

В районе, где мы живём, всё пропитано запахом кофе. Кругом — лавочки, где продают его зёрна. Здесь же — специальные печи, где их жарят. Несмотря на то, что кофе — основной продукт экспорта Коста-Рики, готовить его здесь не умеют. По крайней мере, во всех лавочках, где мы его пробовали, нас угощали какой-то светло-коричневой бурдой, совсем не похожей на кофе по-турецки, что подавали в уличных кафе невообразимо далёкого теперь города Сухуми. Ничего общего не имеет приготовляемый здесь кофе и с тем напитком, что пробовали мы в Рио-де-Жанейро. И вовсе не потому, что качество местного кофе низкое. Напротив, сорт «Коста-Рика» высоко ценится знатоками во всём мире. Просто широко известная истина, что не всегда сапожник щеголяет в сапогах…

Главная проблема, стоящая перед нами — получение визы в Гондурас и Гватемалу. С никарагуанской визой проблем нет. Заплатив 25 долларов, любой обладатель советского паспорта может стать и обладателем фиолетового штампа, дающего право на посещение Никарагуа. Вот с гондурасской и гватемальской визой сложнее. С этими странами Советский Союз не имел дипломатических отношений. Первое посещение посольств этих стран в Сан-Хосе повергло нас в уныние. В визе нам было категорически отказано. Но неожиданную помощь мы получили от консула Канады. По его просьбе консул Гватемалы поставил в наши паспорта визу этой страны. Мы воспрянули духом, так как гватемальская виза давала нам возможность запрашивать транзитную визу в гондурасском консульстве в Никарагуа. Ещё несколько дней знакомились с достопримечательностями Сан-Хосе под руководством наших друзей-костариканцев. К сожалению, мы так и не смогли съездить на побережье. Говорят, прибрежные города Коста-Рики очень красивы и не случайно являются местами оживленного туризма. 13 ноября отметили годовщину нашей высадки в Новом Свете.

Ранним утром погрузились в автобус, идущий на границу с Никарагуа. И уже через восемь часов проходила таможенный досмотр в никарагуанском пограничном городке Пеньяс Бланкас.

7. Никарагуа. «Штурм Гвасáуле»

Пограничные формальности заняли много времени, так что мы вынуждены были заночевать в этом же городке — по вечерам автобусы в этой стране не ходят. В четыре часа утра выехали в Манагуа. Когда рассвело, от открывшегося за окном пейзажа перехватило дыхание. Чистая яркая заря осветила тихие воды огромного озера Никарагуа. В прозрачном воздухе голубели почти идеальной конической формы вулканы. По воде скользили рыбацкие лодки. Зелень, пальмы и цветы, цветы, цветы… Неправдоподобно прекрасной показалась нам земля Никарагуа!..

Столица Никарагуа, город Манагуа нам не понравился. Слишком малоэтажен для столичного города и слишком разбросан. Причина понятна — этот город перенёс страшное землетрясение в семидесятых годах (кстати, Советский Союз оказал тогда действительно братскую помощь народу Никарагуа и здесь это помнят). Решили не задерживаться и уже утром следующего дня направились в консульство Гондураса. Продемонстрировав гватемальскую визу, мы попросили проставить нам «транзит» через Гондурас на Гватемалу. Визу получили неожиданно легко, заплатив 20 долларов. Ничто не предвещало катаклизмов. Благополучно прибыв на границу, выполнив все формальности на никарагуанской стороне, мы перешли маленькую пограничную речушку по небольшому каменному мостику и оказались на территории Республики Гондурас. Ещё меньше времени потребовалось нам на оформление необходимых документов на гондурасской стороне границы. Мы уже подтягивали ремни рюкзаков, когда меня отозвал в сторонку полицейский офицер. Без обиняков он предложил заплатить ему 50 долларов. За минуту до этого я видел его беседующим с начальником (супериором) миграционной службы, так что сразу догадался, от кого исходит требование. Сумма для нас большая, грозящая сократить нашу платежеспособность чуть не вдвое. Естественно, платить я отказался, тем более, что на нашей стороне были все международные законы и простая логика: никарагуанская виза уже закрыта — то есть, назад дороги нет. Единственная открытая виза у нас в Гватемалу. Арестовывать нас не за что — ни одной буквы законов мы не нарушили, ступив на землю Гондураса с визой, проставленной собственноручно консулом этой страны. А депортировать нас можно только… в Гватемалу, что нам, собственно и требуется. Поэтому когда торг продолжился, дойдя сначала до отметки в 40 долларов и дойдя в конце концов до 28, мы сохранили непреклонность истинных сынов государства рабочих и крестьян, никогда в жизни не слышавшим о таком позорном явлении, как взятка («рéали» — по-местному). Убедившись в том, что голыми руками нас не возьмёшь, враг затаился, потеряв (во всяком случае, внешне) к нам всякий интерес. Паспорта наши уютно разместились в письменном столе «супериора» где и провели ночь в условиях, гораздо более комфортных, чем их владельцы. Кстати, единственным официальным основанием для нашего задержания (а иначе как это назовешь?) явилось то, что мы — «русские» и наше 24-часовое пребывание (именно на столько даётся «транзитная» виза в Гондурас) в республике создаёт угрозу демократии в этой стране. Следующий рабочий день иммиграционной службы начался в 7 часов утра. Причём, вид поверженного русского десанта значительно повысил работоспособность служащих форпоста гондурасской демократии, что было заметно невооружённым взглядом по веселому оживлению, царившему за окном «офисины». Новый заряд бодрости в их коллектив привнесло появление супериора, решившего, очевидно, нашу проблему. Однако решение это видимо требовало достаточно продолжительного времени на реализацию, чем немедленно воспользовался я, пригрозив начальнику всеми карами небесными, международного сообщества и, впрочем, не совсем уверенно, мерами, которые предпримет посольство России в Манагуа в случае, если издевательствам над гражданами этой Великой Державы не будет положен конец. При этом я сослался на консула Гондураса в Манагуа, собственноручно украсившего наши советские паспорта гондурасской визой. На это начальник с ласковой улыбкой информировал нас, что консул далеко, а он, супериор, здесь, на границе, он и консул и, если хотите, президент, и вообще — начальник. А что касается визы, то господин консул может ставить её где хочет, даже… и начальник весьма недвусмысленным жестом пояснил, куда консул может ставить себе визу, если очень захочется, а под рукой не окажется подходящего паспорта. Несколько обалдев от такого толкования азов демократии, я замолчал. Из состояния оцепенения меня вывело появление на сцене наряда военной полиции в количестве 7 человек, вооружённых дубинками и пистолетами (а двое — автоматами, как заметил намётанным глазом Стасик, израильской системы «Галиль»). По-видимому, никто из них ещё не встречался с русскими вот так, один на один, поэтому вид у них был как у японских камикадзе, идущих в последний и решительный бой. Руководство операцией осуществлял тот же полицейский офицер, что служил доверенным лицом супериора в его переговорах о размерах контрибуции. Не иначе, как он кончал гондурасскую Академию Генерального Штаба, так как военная хитрость, применённая им на практике, носила печать нестандартного стратегического мышления. Вежливо попросив показать какую-то бумагу, он дождался, пока я наклонился над «дипломатом», положив руки на его замки. В этот момент трое бойцов накинулись на меня сзади, при этом двое схватили за руки, а один — поперёк туловища, блокировав таким образом любую попытку сопротивления. Полицейский во мгновение ока обшарил карманы моих джинсов и торжествующим жестом, напомнившим мне картину «Взятие Рейхстага», продемонстрировал толпе зевак, радостно наблюдающих бесплатный спектакль, изъятый перочинный нож. Полагаю, если до этого и были в толпе гондурасцы, сочувствующие нам, то теперь число их значительно поубавилось. Наверное, холодный пот прошиб каждого истинного патриота Гондураса при мысли о том, какой опасности удалось избежать его родной стране, благодаря своевременным и самоотверженным действиям доблестной полиции. Обезоружив нас, полицейский наряд, похватав наши вещи, взял курс в сторону государственной границы с Никарагуа. Нам ничего не оставалось делать, как, приняв независимый и гордый вид полномочных представителей могущественной державы, присоединиться к шествию. Не хватало только мачт, чтобы выкинуть флаги сигнала «погибаю, но не сдаюсь!». Но историческую фразу: «мы ещё вернёмся» мы всё-таки произнесли. Причём — на испанском языке. Провожавший нас доброй улыбкой супериор в ответ приветственно помахал рукой. Путь был недолгим. Мы и наш караван навьюченных полицейских миновали пограничный мост и вот мы уже на территории Никарагуа, в здании таможни. Чего я боялся, пересекая границу в обратном направлении, так это пинка пониже спины, последнего штриха для полного сходства с известной сценой возвращения Остапа Бендера с румынской границу. К счастью, супериор «Золотого Телёнка» не читал…