Овидий Горчаков - Внимание - чудо-мина !

Парный красноармейский патруль подходит к очередной скамейке в углу зала под плакатом с лозунгом: "СМЕРТЬ НЕМЕЦКИМ ЗАХВАТЧИКАМ!" На скамейке четверо мужчин-трое в гражданском, один в красноармейской форме, с перевязанной ногой и костылями - играют в карты.

- Опять проверка! - ворчит тот, что в красноармейской форме, с треугольниками сержанта в петлицах застиранной почти добела гимнастерки.

Он белобрыс, не старше тридцати лет. На правой щеке краснеет косой шрам. Щеки покрыты золотистой щетиной.

- Шпионов все ловят! - хмыкнув иронически, бормочет один из цивильных, шаря за пазухой.

Все четверо молча протягивают свои мятые документы.

Возвращая раненому сержанту красноармейскую книжку, патрульный уважительно берет под козырек.

Самый старший из цивильных, с висячими черными усами, тихо, настырно напевает:

Если завтра война, если враг нападет,

Если темная сила нагрянет,

Как один человек, весь советский народ

За свободную Родину встанет

Патрульный читает документы, отдает обратно.

Другой цивильный - громада парень с маленькими голубыми глазами напевает песню другую, тасуя замусоленную колоду атласных карт:

...и врагу никогда

Не гулять по республикам нашим!

Патрульный проверяет сотни людей, изо дня в день, из ночи в ночь. Осовелыми глазами смотрит он, студент-недоучка, на четырех картежников. Тут хоть бумаги с печатями круглыми, на машинке все напечатано, отметки коменданта имеются... А сколько попадается полуграмотных бумаженций, нацарапанных чернильным карандашом каким-нибудь полковым писарем с трехклассным образованием, черт знает какой части!.. Каждому понятно - на фронте такое творится, что никакого настоящего порядка в канцелярском деле, в оформлении документов и быть не может. А это значит: гляди в оба, не то проскользнет враг - шпион, диверсант, не говоря уже о дезертире. А эти документы в полном порядке. Правда, с датами что-то не так - давно бы пора этим цивильным быть в Воронеже...

- Из Днепропетровска? - спрашивает патрульный, напуская на себя строгость, - С какого завода?

- Не видишь, что ли? - бурчит здоровяк с бычьей шеей.

- Почему не следуете в Воронеж, а здесь вторую неделю торчите? придирчиво спрашивает патрульный.

- Сами бы рады, - усмехается верзила, - да билетов какие сутки нет! Не знаешь, что ли? С луны свалился? Вот ты, начальник, и выдай нам билеты.

Он прячет за пазуху паспорт и командировочное удостоверение, смотрит в карты:

- Себе не вам - плохо не сдам! Патрульный молча уходит к другой скамейке.

Гудят голоса, плачут дети беженцев, раздаются воинские команды:

- Вторая рота! На посадку!..

- Дай в темную, - говорит белобрысый, проводив взглядом патрульного.

- Семнадцать, казна! - объявляет верзила.

- Плакали твои денежки, - ухмыляется белобрысый. Оглядевшись, тихо добавляет:

- Абверштелле при штабе фон Рейхенау особенно интересуется минами. Это очень и очень любопытно, что начали делать корпуса для мин! Но где, что будут минировать? Абверштелле штаба армии надо знать все об этих минах. Все. Каждая мина - это пушечный выстрел прямой наводкой в наших солдат. В Киеве немало наших погибло на этих проклятых минах. Надо поставить на ноги всех наших людей в городе, всю агентуру, всех, кому дорога самостийная Украина.

- Маловато у нас людишек, - качает головой верзила, снова тасуя колоду. - Это не Западная Украина. "Хайль Гитлер и Бандера!" тут не закричишь. А закричишь, живо в эн-ка-ве-де угодишь.

- Чем трудней, тем почетнее. Абвер обещал каждому из нас по кресту за выполнение задания в Харькове...

- За Львов в батальоне "Нахтигалль" тоже обещали, За Киев этот абвер тоже обещал... Обещают златые горы и реки полные вина...

- Молчать, Мыкола! - обрывает его белобрысый. - Поменьше хами кацапам, не перебарщивай. И я тебя предупреждал - избегай западноукраинских словечек! Так вот... Мины- это вроде игры в карты. Мы с вами стоим за спиной большевичков и должны видеть все их мины-козыри. Ясно? Скажите всем нашим агентам - за каждую обезвреженную мину вермахт будет щедро платить. Пусть засекают всех офицеров и солдат с черными петлицами инженерных войск. Пусть следят за каждым их шагом. Нужна по возможности более полная карта минирования. Ты, Мыкола, подключись к городской телефонной связи поближе к штабу фронта, к обкому... А сейчас - на связь! Жду вас здесь к комендантскому часу. Мыкола, погоди минутку!..

Двое из группы харьковского резидента абвера молча растворяются в вокзальной толпе.

- Нужны ночные пропуска, Мыкола, - говорит белобрысый помощнику. Ночью пойдем охотиться на одиночек... Тем двум типчикам я не очень доверяю пойдем вдвоем. Ясно? Иди и не зарывайся. Слава Украине!..

Долгим взглядом провожает Мыколу Конрад Матцке.

"КАЛЕНДАРЬ 1917 ГОДА"

Всю ночь возит полковник Маринов Ясенева по погруженному во мрак Харькову, показывает ему объекты спецминирования.

Время от времени полковник заглядывает в карту. Все объекты он помнит наизусть, но по карте легче сориентироваться, какой объект ближе к тому месту, где находится "эмка" полковника,

"Эмка" останавливается около большого четырехэтажного дома.

- Объект номер пять, - говорят Маринов, - Здание штаба военного округа. Две чудо-мины. Код "Оля". Здесь начнешь завтра. Посмотрим?

- Обязательно! - говорит Ясенев,

Это здание хорошо знакомо полковнику. Не раз бывал он здесь в инженерном управлении, обедал в столовой...

Вряд ли думает часовой, пропуская полковника и подполковника из Генштаба, что эти двое собираются... взорвать этот дом - здание штаба Харьковского военного округа!

Комендант проводит гостей из Москвы в подвал, переоборудованный под бомбоубежище. И комендант не знает, зачем пожаловали эти инженеры, что им нужно в подвале.

Возвращаясь к машине, полковник спрашивает;

- Отделения саперов хватит?

- Хватит, - отвечает Ясенев. - Ведь еще столько других объектов.

Следующий объект - площадь Дзержинского, центральная площадь города. Давно ли - всего каких-нибудь пять месяцев назад - здесь развевались алые флаги, пестрели транспаранты и плакаты над веселыми колоннами майских демонстрантов, играли духовые оркестры, горела на солнце медь труб, ухали барабаны. Сколько раз любовался Маринов этой огромной площадью, этими громадными зданиями, почти небоскребами, построенными харьковскими строителями как раз в те годы, когда он жил и работал в этом городе.

И вот полковник, подавив невеселый вздох, говорит:

- Две чудо-мины. На случай парада у гитлеровцев. Пусть услышат они и наш салют! Работа здесь идет днем под видом ремонта площади после бомбежек. Мины заложишь в воронки от немецких авиабомб.