Геннадий Моисеенко - Эпоха победителей. Воспоминания пламенных лет!

А выдавать своё недомыслие за оценку Советско-Германских отношений, обстановки в стране и в мире, и пропагандировать, своё – недомыслие, к счастью в более поздний период, за якобы государственную политику того времени, было просто кощунственно. Тем более что эти лозунги уже в 40-м году были сняты с повестки дня. Но к нашему счастью, таких мыслей в начале войны, ни у кого, даже не появлялось. Все, более или менее ответственные люди, знали какой характер, будет носить война.

Сразу же началась запись в Красную Армию и народное ополчение. Мы понимали, что достаточного количества войск в городе нет и, в случае прорыва немцев, единственное спасение – создание ополчения, мобильных истребительных батальонов и плановая заблаговременная закладка партизанских отрядов и партизанских баз. Все эти силы, совместно с войсками, могли обеспечить оборону города. Наши действия, и не только наши, а такую инициативу проявляли многие партийные организации, были одобрительно встречены в центре, который быстро организовался и уже 30 июня был образован Государственный Комитет Обороны. Он почти сразу выпустил постановление о создании дивизий народного ополчения. Так что и характер войны, как всенародной и Отечественной, был правильно и оперативно определен руководством страны.

Однако мы слушали все новые и новые сообщения о неудачах нашей армии. И наши взоры были обращены к маршалу Тимошенко, который был назначен председателем образованной, уже 23 июня, Ставки Главного командования, и практически бывший Верховным Главнокомандующим. И в отличие от возникших после войны обвинений в адрес И.В. Сталина, у нас как раз, существовала уверенность, что перелом в ходе событий наступит, если Верховным Главнокомандующим будет назначен И.В. Сталин, и он сосредоточит в одних руках политическое, военное и хозяйственное руководство страной. Ведь Германия, к началу войны, такую централизацию командования уже давно имела, и это был один из факторов, приносивший ей успех в военных действиях на полях сражений в Европе. Правда потом, многие начали называть такое сосредоточение власти – тоталитаризмом, придавая этому слову дьявольское звучание, и совсем не учитывая той военной ситуации, в которой находилась страна. А тогда, речь шла о жизни и смерти, и централизация власти была оправдана. Но пока события развивались неутешительно.

В своих дневниках начальник генерального штаба немецкой армии, генерал Ф. Гальдер, уже в первые месяцы войны писал, что Красная Армия в районе между старой и новой границей разгромлена, и дальнейший путь на Москву открыт. Но Гальдер ошибался или, скорее, находился в плену у собственной пропаганды.

Сосредоточения всех наших войск на границе не произошло, а именно на это надеялась Германия и её агентура. Кстати и сам Ф. Гальдер, в изданных позже дневниках, признавал, что количество войск сосредоточенных в первой полосе обороны было нами (немецким командованием) переоценено.

Именно при таком развитии событий группировка наших войск была бы рассечена громадной, не имевшей прецедента в мировой практике, армией вторжения Германии, её сателлитов и союзников. Была бы рассечена её мощными танковыми группировками.

Обладая преимуществом в танках и авиации, вопрос решили бы танковые колонны врага, а не те или иные генералы Красной Армии, которых, якобы напрасно, сместили перед войной. О чем шумит недобросовестная пропаганда, и по сей день.

И, конечно, хорошо, что войска были, кроме всего, расположены на линии Сталина. Это была оборонительная линии Днепр-Донбасс, с мощными, долговременными, железобетонными укреплениями в районе Киева. А оперативно усиленные мобилизованными резервами, отходящими войсками, и ополчением, они и создали вторую линию обороны.

Программа военной перестройки народного хозяйства, содержалась уже в выступлении И.В. Сталина по радио 3 июля 1941 года, в котором он обратился к советскому народу и бойцам Красной Армии. А через неделю после начала войны был принят правительством мобилизационный план, переводящий экономику на военные рельсы. И, конечно, все эти мероприятия, так быстро разработанные и принятые, не могли бы состояться, если бы их не разработали заблаговременно.

– Обсуждалось у нас и предложение Хрущева Н.С., который, в тот период, был членом военного совета Юго-Западного фронта, и излучал некоторую нервозность и поспешность. Его предложения заключались в немедленной эвакуации, но мы ориентировались на позицию И.В. Сталина в этом вопросе. А именно, об эвакуации в случае крайней необходимости, а предложение Хрущева Н.С. казалось нам несколько паническим.

Конечно, наш вариант требовал необходимости держать руку на пульсе событий и увязать эвакуацию заводов со всем комплексом военно-оборонных задач. Нужно было обеспечить взаимоувязку действий войск, ополчения, партизанских отрядов и истребительных батальонов с работой промышленности, её подготовкой к эвакуации, и с самой эвакуацией одновременно, это требовало многоплановости мышления и большой, разносторонней, не прекращающейся ни на минуту, работы всех руководящих органов. А Никита Сергеевич уже тогда страдал одноплановостью мышления, и какой-то несбалансированностью, с чем он часто попадал впросак.

– В июне мы приступаем к созданию ополчения и истребительных батальонов и обсуждаем этот вопрос на бюро обкома, – вспоминал те тревожные дни Отец.

И уже в этом разговоре возникает мысль посмотреть какова ситуация у наших товарищей в Днепропетровске. Обстановка в Днепропетровском обкоме показалась мне какой-то взволнованной и обстоятельного разговора не получилось. Но я узнал, что Леонид Ильич подал заявление, сдает дела и скоро уходит в действующую армию. А, по словам его сотрудников, он должен уйти в середине июля в одно из высших военных училищ, на военно-политический факультет. Случилось это так или нет, я не знаю – наши пути на время разошлись, – вспоминал Отец.

– Возвратился я несколько озадаченный, но Андрей Павлович Кириленко резко отверг мысли о немедленном уходе в армию. И со словами:

– Нам нужно решать вопросы бронебойных и броневых сталей, готовиться к обороне и эвакуации. Мы если и уйдем в Красную Армию, то вместе с ополчением, – резко прекратил разговор и предложил заняться срочными делами.

– Проанализировав ситуацию на бюро обкома, мы подготовили свои соображения по тактике конкретных действий для доклада в центр.

– Наши соображения, доложенные в центр, были близки к позиции И.В. Сталина. Поэтому вариант действий, созвучный нашим предложениям, и был принят, как руководство к действию, – говорил Отец.

– Этот вопрос возник сразу, как только немцы подошли к Никополю, расположенному на правом берегу Днепра, но имеющему удобные подходы для его форсирования, и удара во фланг нашей обороне.