Рольф Бейер - Царь Соломон

Явление Бога Соломону не связано со сверхъестественными явлениями природы, перед ним не загорается, как перед Моисеем, терновник, Бог не является в сопровождении грозы и землетрясения, как на горе Синай. Бог является Соломону без шума, во сне. Таким образом, божественное предсказание относится к внутренним, целиком и полностью личным переживаниям.

Повествование о предсказании существенно отличается от других аналогичных древнеизраильских историй, тем более если мы проанализируем состояние Соломона. Хотя это и было во сне, у него нет и следа того святого благоговения, которое отличает других отмеченных предсказаниями. Моисей, как известно, снял сандалии, когда приблизился к горящему терновнику, а люди Моисея едва отважились подойти к священной горе Синай.

Соломон же остается во сне удивительно уверенным. Он не теряет себя, как это позже происходит с пророками, например с Исаией, который заявит о своей нечистоте, или с Иеремией, который пугается своей молодости, или с Иезекиилем, который немеет.

Гаваонское предсказание во сне не несет никаких насильственных черт. Оно не обрушивается на Соломона, он им не раздавлен и не выхвачен из завоеванных позиций. Хотя Соломон говорит о себе: «раб», он осознает свою юношескую неопытность и чувствует величие своей задачи. Он также знает и то, что представляет династию Давида.

Уверенность в себе Давида вряд ли может быть объяснена древнеизраильскими предпосылками. Полученное однажды от Бога предсказание можно понять лишь если отойдем от израильского окружения и обратимся к египетской культуре. Там мы найдем удивительные параллели к гаваонскому предсказанию во сне.

Со времен эпохи Среднего царства, т. е. с 2000 до н. э., нам известны египетские тексты, которые называются «царские книги». В них царь сообщает своим придворным о решениях и намерениях. Часто в них говорится о предсказании, полученном царем в сновидениях, где сообщается о воле Бога. Иногда в египетских «царских книгах» подробно говорится об избрании царя, делах его молодости. Предсказание заключает праздник жертвоприношения.

Чрезвычайно интересный пример находится в «царских книгах» на так называемой стеле сфинкса. Тутмос IV (1422–1413 до н. э.) обычно охотился около Мемфиса и лег отдохнуть в тени большого сфинкса в Гизах. Неожиданно им овладевает сон. Во сне божество, живущее в сфинксе, сообщает ему о будущем царствовании. Тутмос спешит в свою царскую резиденцию, чтобы сделать большое жертвоприношение.

Оба рассказа о божественных предсказаниях удивительно похожи. Мотивы предсказания господства царя и торжественное жертвоприношение в царской резиденции находим и в повествовании о Соломоне. Параллели простираются еще дальше. В так называемой Кожаной рукописи упоминается о раннем детстве фараона Сесостриса I (1971–1930 до н. э.): «Я овладел еще птенцом и был велик уже в яйце, я жил юношей; [Бог] Рэ сделал меня господином обеих частей страны еще ребенком… он назначил меня жить во дворце еще до того, как я покинул чрево матери».

Соломой также намекает на свою молодость, но говорит не о величии, а о неопытности.

Еще более убедительны параллели, которые связаны с обещаниями Богу. Соломону обещаны богатство, слава и долгая жизнь, хотя он об этом и не просит. О том же свидетельствуют и «царские книги», где царя «одаривают жизнью». И финикийцы очень красиво описывают подобные обещания, например в надписях в Каратепе:

«И благословил [бог] Б’л Кринтрис [царя] Азита-вадду на жизнь и благополучие и могущественную силу над любым царем, кроме того, он, Б’л Кринтрис, и все боги-покровители города дают Азитавадде долготу дней и полноту лет и хорошее правление и могущественную силу над всеми царями».

Параллели настолько впечатляющи, что мы можем сказать, что гаваонское предсказание построено в духе египетских «царских книг». Предсказание во сне служит для утверждения Соломонова правления через божественное посвящение. В этом была горькая необходимость. Ведь, как мы помним, Соломоново восхождение на престол было делом рук человеческих, даже более — результатом дворцовой борьбы за личность, так мало проявившей себя. Только гаваонское предсказание окутывает Соломона аурой высокого доверия.

Появляются мучительные сомнения, не есть ли эта история одной лишь литературной фикцией, сочиненной кем-то, кто хотел идеализировать царствование Соломона. Это сомнение очень сильно, поскольку наталкивает на израильский вариант египетских «царских книг».

Чтобы внести ясность, мы должны выделить те черты, которыми они отличаются от египетских записей. Соломон просит Бога о «слышащем сердце», чтобы он мог направить свой народ и понять, что есть добро и зло. Понятие «слышащее сердце» хотя и не всплывает в египетских «книгах», известно из египетских сочинений о мудрецах. Так, в учении о мудрости Птахоте-па (2400 до н. э.) сказано: «Это сердце превращает человека в слушающего или в того, кто не слышит».

Слышащее сердце было даже изображено в удивительном «учении об ушах», которое часто встречается на египетских рельефах. Никто из фараонов Египта не понимал своего царствования как должность светского судьи. Напротив, египетский царь видит себя «сыном Бога». Он отвечает перед богиней Маат за естественный миропорядок (правду как этическую норму. — прим. ред.), который поддерживает космическую гармонию и им, фараоном, осуществляется и гарантируется. Сет I (1317–1301 до н. э.) представляет, например, Маат в виде сидящей женщины, в волосах которой перо — таково изображение на рельефе в храме «Долины царей». О столь высоком полете Соломон не думает. Он ограничивает свою просьбу человеческими правом и законом.

Еще одна параллель возникает в пространстве Древнего Вавилона. Это царь Хаммурапи (1728–1686 до н. э.), имевший отношение к человеческому праву. В одном из писем ему напоминают: «Мардук, любящий тебя, создал тебя именно для того, чтобы ты способствовал победе справедливости».

Хаммурапи повелел даже изобразить себя на знаменитой колонне, которая находится в Лувре. Бог Шамаш поручает ему «создать в стране законодательство, препятствовать злу и уничтожать его и все плохое, охранять силу слабых, чтобы я, Шамаш, смог являться черноголовым [людям], страну просветить, [итак] создать людям хорошее состояние».

Но различие быстро становится очевидным: у Хаммурапи поручение от Бога. Соломон же просит. Инициатива исходит не от Бога, а от царя. Право, выпрошенное у божественных сфер, становится «человеческим правом».