Поль Фор - Александр Македонский

Однако эта цель, или, если быть более точным, эти цели слишком неопределенны, так что впоследствии они непременно должны быть либо ограничены, либо, напротив, расширены — в зависимости от побед и божественных знамений. Проявляя благочестие, Александр отправился за советом к гробнице Ахилла на равнину возле Трои, где через жертвоприношения добился расположения местных божеств, в качестве талисмана забрав из илионского храма Афины щит этой богини. Затем, после того как Парменион произвел у Арисбы перегруппировку войск, как-то днем, во второй половине мая 334 года Александр вышел на левый берег Граника (ныне р. Коджабаш), небольшого прибрежного потока, впадающего в Мраморное море. Вопреки мнению, высказанному советниками и в первую очередь Парменионом, Александр выстроил свою кавалерию на левом крыле вдоль мелкого ручейка и принял решение в тот же день атаковать персидскую кавалерию, поджидавшую его на противоположном берегу18. Царь переправился первым, вплотную за ним последовали тринадцать ил и фаланга. Более многочисленная кавалерия персов не сдержала напора македонян, уступив прежде всего длине их копий. Александра легко было узнать по двум белым султанам на шлеме; его окружили враги и, нанеся множество ударов, выбили из седла. Спасся он лишь благодаря Клиту Черному, одному из своих товарищей-гетайров, который отсек Спитридату, сатрапу Лидии, руку с боевым топором, уже занесенным для удара. Греческие наемники сатрапов отступили на близлежащий холм; они отказались сдаться, и наемная пехота македонян всех их перебила.

Победа эта знаменательна не числом убитых врагов (несколько тысяч) и пленных (несколько сотен отправлено в рудники), но тем, что за ней последовало: победными реляциями Антипатру, бывшему тогда регентом Македонии, и государствам, входившим в Греческий союз, отправкой в Афины щитов с горделивой посвятительной надписью, установкой бронзовых статуй в честь знатных македонян, павших на поле битвы, возбуждением надежды и отваги в греческих эолийских, ионических и дорических городах Малой Азии. «Результатом этого сражения было то, что соотношение сил резко изменилось в пользу Александра», — пишет Плутарх («Александр», 17, 1).

Большей части персидской кавалерии, а также азиатских наемников-пехотинцев удалось спастись, и они отступили к Милету, переведенному Мемноном Родосцем на осадное положение. Передвигаясь ускоренным маршем, войска Александра заняли между тем берега Ионии, избавив здешние города от иноземных гарнизонов и предоставив свободу и автономию изъявившим покорность городам; Александр заменил ненавистные подати (φόροι) персидскому царю «взносом» (σύνταξα) на общее дело союзников. Для туземных городов, поскольку они являлись «царским уделом», подать была сохранена, но теперь ее следовало выплачивать главе Союза. Мифрен, комендант персидского гарнизона Сард, сдал Пармениону городскую цитадель и хранившуюся там казну. Союзники отважно завладели островом Лада близ устья Меандра, несколькими судами блокировав вход в порт Милета и «непрерывно (на протяжении июля 334 года), сменяя друг друга, штурмовали городские укрепления» (Диодор, XVII, 22, 1).

После того как город пал, что было заслугой прежде всего примененной здесь военной техники, 500 наемников, находившихся на персидской службе, влились в ряды греков. Для Александра стало очевидным, что у его флота нет никаких шансов одержать верх над флотом противника, прежде всего финикийским, который численно превосходил его собственный в два с половиной раза. Поскольку Александр, кроме того, видел, что не в состоянии нести расходы по содержанию флота, он распустил корабли по домам. Впредь он сражался на суше, вовлекая в свой союз все побережье Малой Азии, с которого Дарий набирал себе на службу суда и их экипажи. Сопротивление Александру оказали лишь Галикарнас в Карий, крепость племени мармарийцев над Фаселидой в Ликии и Термесс в Памфилии. К осени все они были осаждены, взяты штурмом и разрушены. Правда, овладеть двумя галикарнасскими фортами удалось несколько позднее, и сделал это Птолемей. Зимой того же года Александр взял под стражу и поместил в темницу по подозрению в предательстве своего тезку, вельможу из Линкестов, командовавшего у него фессалийской конницей.

Предполагается, что, именно пересекая Ликию, Александр близ города Ксанфа совершал религиозные обряды в святилище богини Лето, матери Аполлона, и услышал здесь предсказание о «разрушении персидской империи греками» (Плутарх «Александр», 17, 4). В ходе проводившихся французской экспедицией в 1976–1977 годах раскопок деталей обустройства священного источника было обнаружено посвящение «Александра, царя», однако ничто не доказывает, что оно относится к данной кампании19. Как и посвятительные надписи в Приене, Эресе на Хиосе и в Калимне, эта надпись вполне может оказаться изготовленной много позднее даты предполагаемого посещения Александром здешних мест. Кроме того, такая титулатура не была принята ни в персидской, ни в македонской канцеляриях. Эта табличка — словно реклама благочестия на потребу туристам, но, как бы то ни было, она является свидетельством покорности местных властей и проявлявшегося Александром почтения к культам покоренных им стран. Кроме того, она предполагает, что начиная с конца 334 года Александр почитался здесь как «царь Азии» в ограничительном смысле этого географического термина.

Зима прошла в работе по обеспечению тылов греческих городов по берегам Памфилии вплоть до Сиды, изменению статуса мятежного Аспенда: из автономного города он сделался подвластным центральной власти, и по умиротворению Писидии. Тогда Александр назначил своего друга Неарха наместником новой сатрапии Ликия-Памфилия. Весной 333 года армия, совершив от прибрежной области через заснеженные горы и степь марш в 750 километров, через Пергу, Сагаласс и Келены во Фригии прибыла на север, в Гордий, столицу Фригии на реке Сангарий (ныне Сакарья). Антигон Одноглазый был назначен сатрапом Великой Фригии, а Каллант — Фригии Геллеспонтской. Царь вел себя так, словно ему уже принадлежала вся Малая Азия от ее западного берега до Галиса (ныне Кызыл-Ирмак).

В мае Каппадокия, даже не будучи завоеванной, была преобразована в сатрапию и отдана Сабикте, а Пафлагония объявлена свободной от подати при единственной возложенной на нее повинности выставлять воинский контингент. Все это означало, что Александр полагал сам и хотел заставить поверить в то остальных, что он уже осуществил завоевательский план Филиппа, а также что он действительно силой овладел всеми землями, лежащими между Синопой, греческим городом на севере, на берегу Черного моря, и расположенными напротив Кипра южными берегами, а также и всей территорией, заключенной в излучине Галиса.