Иван Просветов - 10 жизней Василия Яна. Белогвардеец, которого наградил Сталин

Если не знать ничего об авторе этих строк, то при первом размышлении складывается образ штабного офицера или министерского чиновника с соответствующими манерами и привычкой мыслить строгими правилами, схемами и общими категориями. Но подобного превращения характера с Янчевецким не случилось.

«Невысокого роста, крепко и ловко сложенный, со смугловатым скуластым лицом, – которому маленькие, чуть обвисшие усики придавали монгольский характер, подчеркнутый острыми наблюдательными глазами, – он нравился нам спокойной уверенностью движений и необычайной выдержкой, – вспоминал поэт Всеволод Рождественский. – Никогда не повышая голоса, говорил он мягко, ясно, точно, был со всеми нами почти в приятельских отношениях, но строго соблюдая границу дозволенного… Предмет свой знал превосходно и все же никогда не мучил нас грамматикой и академической сушью. Страница учебника была для него только поводом к широкой, сверкающей остроумными замечаниями беседе. И как любили мы эти беседы!.. Об исторических лицах он говорил как о простых давно знакомых ему людях, а в строфах поэтов, отошедших в вековое прошлое, открывал волнение и тревогу страстей, понятных и близких нашей жадной ко всему живому юности. Он был мастером широких, волнующих обобщений. От частного случая переходил к эпохе, исторические события в его передаче, кстати, лишенной ложного приукрашенного пафоса, приобретали осмысленную стройность…» [9].

Да, это портрет Василия Григорьевича Янчевецкого, учителя латинского языка в 1-й Санкт-Петербургской гимназии с 17 сентября 1908 года. Оставаясь выпускающим редактором газеты, нагрузку он поначалу взял небольшую – пять часов занятий в неделю. «Я представлял себе 50 человек, с которыми мне придется остаться наедине, их насмешливые глаза, следящие за каждым моим движением, – вспоминал он. – И меня мучила мысль, сумею ли я совладать с целым классом?» [10].

«Он нравился нам спокойной уверенностью движений и необычайной выдержкой…» Янчевецкий – преподаватель гимназии и редактор газеты «Россия» (из семейного архива).

Янчевецкий никогда никого ничему не учил. Но он прекрасно понимал, как надо общаться с детьми, поскольку помнил себя в детстве. «Если воспитанник имеет пятерку по одному предмету, то, хотя бы он имел самые дурные отметки по другим, – мальчик спасен, идет вперед. Если у ребенка является желание или мечта о чем-нибудь, постарайтесь помочь ему осуществить эту фантазию на деле. Можно ставить некоторые препятствия, чтобы ребенок научился в борьбе добиваться своей цели. Но только не осмеивайте его фантазии, какой бы смешной и „детской“ она не казалась» [11].

Дети – чуткие и внимательные существа – оценили необычный подход. Новый учитель не скупился на хорошие оценки и похвалу по заслугам и не наказывал за проказы. Он только настаивал на откровенности. Свидетельством взаимного доверия он считал тот факт, что «ни одной шалости в классе не осталось нераскрытой». Заслуженный авторитет был замечен руководством гимназии. В августе 1909 года по предложению попечительского совета Янчевецкий «допущен к исполнению обязанностей воспитателя в пансионе гимназии» [12].

Гимназия помогла ему пережить трагедию – потерю жены. Летом 1908 года в России свирепствовала холера, косившая тысячи людей в деревнях и городах, не исключая столицы. Мария заразилась, Василий три недели кряду посещал холерный барак, ухаживая за больной женой, но ничто не помогло. Видимо, тогда у него и появилась склонность забываться в творческой работе, помогающая не ломаться под ударами судьбы. Овдовев, Василий Григорьевич с дочкой Женей перебрался из доходного дома в Гродненском переулке на Ивановскую 7, сняв квартиру в том же здании, где располагалась гимназия. Вместе с ними поселился брат Митя, беспокойная душа. После войны Дмитрий обогнул полмира: Япония – Соединенные Штаты – Великобритания – Франция – Германия – Россия; не смог усидеть в Ревеле, вновь отправился на Дальний Восток, путешествовал по Амурскому краю, а по возвращении в Петербург согласился поехать корреспондентом «Нового времени» в Персию. И вот теперь наконец-то решил пожить и поработать в столице [13].

В 1910-м учебном году Василий Григорьевич взял на себя 10 часов уроков в неделю. И тогда же, с сентября начал издавать еженедельный журнал «Ученик» (редакция на Невском, 112 – в здании главной конторы «России»). «Цель этого журнала не только предложить занимательное чтение, но и знакомить в нем с жизнью как она есть…». Поначалу довольно скромный по содержанию и оформлению, «Ученик» постепенно превратился в заметное издание с подписчиками как в столице, так и провинции – Вязьме и Чернигове, Астрахани и Царицыне, Одессе и Тифлисе. Чего только не было на его страницах! Стихи и рассказы серьезные, лирические, романтические, забавные; приключенческие романы с продолжением и повести в картинках (наподобие современных комиксов); очерки о путешественниках, скаутские истории и советы юным разведчикам; научно-популярные заметки и раздел «Спорт и игры», переписка читателей и заочные кружки по интересам – «Электрик-любитель», «Марка» и так далее. А еще в «Ученике» печатался «Дневник Пети Петушкова», сочиняемый Василием Янчевецким. Его воображаемый автор был озорным, смелым, изобретательным, проказничал не со зла и старался не подводить товарищей. Он казался настолько настоящим, что в редакцию приходили письма на имя Петушкова.

Несколько рассказов для «Ученика» написала Ольга Янчевецкая, корректор газеты «Россия». Жена. Василий Григорьевич не смог долго оставаться один.

Ольга Виноградова приехала в Петербург в 1905 году, сбежав от тетки из Севастополя. Пятнадцатилетняя гимназистка решила, что вполне может жить самостоятельно: «У меня имелись 30 рублей и убеждение, что мне не нужна ничья помощь и никому я не должна быть обязана». Работала портнихой, прачкой, продавщицей в пекарне. Благодаря случайному знакомству Ольгу взяла под опеку княгиня Мария Дундукова-Корсакова. Когда девушка окончила гимназию, княгиня отправила ее в редакцию газеты «Россия» с запиской: «Обеспечьте, по возможности, моей воспитаннице какую-нибудь достойную работу».

Барышню с двумя косами до пола и корзинкой на руке встретил заместитель редактора. «Этот приятный господин вел себя, как мне казалось, сухо и по-деловому. Коротко и строго взглянул на меня, прочитал письмо и сказал: „Приходите завтра“. А назавтра он был так же строг и сдержан. „Вы приняты на должность корректора. Приходите вечером в десять на работу“. „В десять часов вечера!“. „Да, – с насмешкой сказал Янчевецкий – газеты печатают ночью“. Потребовалось несколько дней, чтобы я привыкла к работе. Голос начальника вначале мне часто напоминал: „Виноградова, не спите“… Молодые люди обращали на меня внимание, и только Янчевецкий не замечал. Когда я приходила о чем-то его спросить, он отводил глаза в сторону и отвечал коротко и по-деловому. Я удивлялась: „Боже мой, что за человек этот Василий Григорьевич. Всегда сердит. Чем же я могла его обидеть?“. И вот однажды выяснилось: таким образом он выказывает свои чувства. „Я тут же влюбился, как только увидел тебя с твоими длинными косами. И как меня злило, что все оказывают тебе знаки внимания!“. „Но ты ведь даже взглянуть на меня не хотел“ – жаловалась я. „Я не решался, – объяснил он. – Мне казалось, что ты тут же поймешь, что я чувствую“» [14].