Соломон Перел - Гитлерюнге Соломон

Всю поездку я смотрел в окно, желая выяснить, права ли была моя сопровождающая насчет немецких коров? Да, чистые они. И что с того?! Этим, что ли, оправдано зверское поведение большинства ее соотечественников?

Я был погружен в свои мысли, когда поезд в очередной раз остановился. О, Боже мой, это место я так хорошо знал! Тут же я увидел надпись «ПАЙНЕ». Странное чувство охватило меня. Здесь началось мое печальное путешествие на восток, и сюда же судьба забросила меня вновь. Воспоминания, связанные с этим вокзалом, относились к моему прежнему «я» и будили во мне щемящую тоску по дому.

Мой взгляд остановился на вокзальной вывеске. Белый фон был закопчен. Коричневое облако закрывало небо, причиной тому был прокатный завод, на который жители жаловались еще в прежние времена. Я увидел шлагбаумы, преграждающие движение транспорта по обеим сторонам от железнодорожных путей. Автомобили останавливались, велосипедисты одной ногой становились на землю, дети радовались паровозному дыму. Я хотел все впитать, внимательно всматриваясь в каждую деталь пейзажа. Поезд отошел. Это положило конец непереносимому виду на город моего детства.

Чуть позже я прибыл в Брауншвейг и направился, как было мне приказано, к начальнику вокзала. Как только я вошел, двое молодых людей в коричневой форме со значками СС на груди, в черных сапогах и со свастикой на рукаве тут же поднялись с места. Я испугался. Мне ударило в голову: если меня встречают такие люди, где же я окажусь, в чьи руки попаду?

С едва заметной улыбкой они спросили, не я ли Йозеф Перьел из Берлина. Я кивнул в ответ, и меня попросили следовать за ними. Очень вежливо они помогли мне донести до машины багаж. Мы сели в новый «фольксваген» и тронулись в путь. В моей голове стоял такой туман, что на все их дружелюбные расспросы, которые я не до конца понимал, отвечал только «да» или «нет».

Когда я рассматривал улицы города, полные упитанными людьми, меня преследовало ощущение, будто я оказался в стране каннибалов, которые ждут меня, словно лакомое блюдо. Мысли мои путались, и я чуть было не спросил: «Куда мы едем?» Но промолчал, голос выдал бы мой страх.

Почти через полчаса мы оказались на месте. Машина остановилась перед большим современным зданием. На фасаде развевались нацистские флаги. Не забуду страха, пробежавшего по моему телу.

Здание было в прекрасном состоянии. Огромный внутренний двор предназначался для собраний, за стелой с бронзовой статуей героя находился флагшток. Двор окружали двухэтажные жилые корпуса. Между ними находились бассейн, гаревые дорожки, различные снаряды для занятий легкой атлетикой и командными играми. Надо всем этим возвышалось высокое здание в неоготическом стиле, на фронтоне которого можно было прочесть: «Сила в радости». В этом здании находилась столовая. Множество светловолосых парней переходили площадь, все одеты были в черные брюки и коричневых рубашках со свастикой.

Мне было ясно, что я попал в логово льва. Если, не дай Бог, они обнаружат, что я еврей, то разорвут меня на части, как хищные звери. Этот ужасный страх поселился во мне, и я до сих пор его чувствую.

Меня направили в канцелярию банфюрера Мордхорста. Тот предстал передо мной во всем своем великолепии, окруженный преданными подчиненными. Он приветствовал меня кратким: «Хайль Гитлер!» Мне ничего не оставалось, как собраться, вскинуть руку вверх и ответить: «Зиг Хайль!»

Мы сели, чтобы побеседовать и познакомиться. За банфюрером находился бюст Гитлера, глаза и усы были выполнены с особым старанием. Стены украшали фотографии марша молодежи во время партийного съезда в Нюрнберге. Мне задавали вопросы о сражениях и о «славных победах», в которых я участвовал. До сих пор удивляюсь своему таланту рассказчика. Не запинаясь и не медля, в подобающих красках я описывал эпизоды «славных побед». Мои слушатели были очарованы. После моего рассказа, так привлекшего ко мне их внимание, слово взял банфюрер. Он рассказал, в каком заведении я оказался. Мои самые мрачные опасения подтвердились: я попал в школу гитлерюгенда, единственную в своем роде, готовившую нацистов-профессионалов. Этот «рыцарский замок национал-социалистического труда» преследовал три главные цели: воспитать руководящую смену для различных партийных организаций, обеспечить правильное политическое и техническое образование, а также вести эффективную пропагандистскую работу.

Фюрер, как мне объяснили, не придает особого значения общеобразовательным предметам. Он хочет подготовить молодых немцев в соответствии с теми требованиями, которые предъявляет к ним режим, и закалить их.

Я больше не мог следить за его речью, у меня свело живот, и я пустил в штаны пару капель.

Банфюрер добавил, что ученики сгруппированы по нескольким интернатам в соответствии с предметами: патрулирование, морское дело, авиация, моторизованные отряды, служба информации. К сожалению, я не могу быть принятым в отделение СС, потому что мои темные волосы и 160 сантиметров роста не соответствуют предписанному стандарту. Последнее из сказанного банфюрером меня просто озадачило: ведь в моем возрасте я уже успел повоевать на фронте. Он успокоил меня, сказав, что абсолютно уверен в том, что фюрер и народ признают меня преданным членом гитлерюгенда.

Мне пришлось собрать всю свою силу, чтобы вскинуть руку в обязательном нацистском приветствии. И только благодаря тому, что во мне звучали последние слова матери: «Ты должен жить! Ты должен жить!» — я не упал в обморок.

Гитлерюгенд был одной из сторон кровавого треугольника СС — СА — ГЮ. Передо мной стоят образы этих кровожадных слуг рейха с их кинжалами, на которых были выгравированы слова «Кровь и честь» и с которыми они нападали на евреев и противников режима. И теперь я с ними!..

Я покинул канцелярию банфюрера. Мой непосредственный начальник, комендант общежития Карл Р., проводил меня в мое новое жилище, общежитие № 7, относившееся к технической службе. Своему сопровождающему я сказал, что после трудностей фронтовой жизни мне все нравится. Он был удовлетворен этим и сказал, что комплекс действительно красив, а главное здание недавно возведено в «новогерманском стиле», который выбрал сам фюрер, и что это большая привилегия — считаться учеником такой уникальной школы.

Фасад общежития № 7 произвел на меня сильное впечатление. Помпезный вестибюль использовался как читальный зал. На четырехугольных столах лежали стопки газет, на полках у стен стояли многочисленные книги. Канцелярия коменданта находилась в главной части вестибюля, справа проходил широкий коридор, по обеим сторонам которого были комнаты. Заканчивался он умывальником и туалетами. Лестница слева от читального зала вела на второй этаж. На одной стене в глаза бросался плакат, написанный готическим шрифтом: «Будь твердым, как сталь Круппа, упругим, как кожа, быстрым, как борзая собака!» Комендант показал мне мою комнату, предложил устраиваться, немного отдохнуть, а потом прийти к нему в канцелярию.