Дмитрий Володихин - Царь Федор Иванович

Загадочное известие!

Что имел в виду Хворостинин? Только ли этикетный элемент виден в его словах, иначе говоря, беспочвенная похвала? Если царь-инок был еще и книжником, это полностью уничтожает всякую почву под высказываниями о его умственной неполноценности. Но подобное построение шатко: на слишком уж зыбких основаниях оно покоится… Или, может быть, имеются в виду книги духовные — Евангелие, Псалтирь, певческие рукописи и т. п.? Тогда «любовь к книгам» оказывается простым синонимом благочестия. Или, возможно, князя восхитила реставрация московского книгопечатания, заведенного было Иваном IV, затем позабытого и впоследствии возобновленного преемником?

В любом случае, Хворостинина нельзя считать неосведомленным автором. Год рождения князя не известен, и он, теоретически, мог знать Федора Ивановича лично. Следовательно, впечатления от непосредственного общения с монархом не исключаются. Но, скорее всего, в конце XVI века он был еще слишком молод и слишком мало значил при дворе. Зато его дядя, князь Д.И. Хворостинин, являлся в 1580-х годах одним из высокопоставленных полководцев, имел чин боярина и входил в придворную группировку Бориса Годунова. Он с Федором Ивановичем, несомненно, виделся, притом неоднократно. От Д.И. Хворостинина в семействе могли сохраниться рассказы о Федоре Ивановиче, зафиксированные в труде младшего родича.

Похоже, «слабоумным» Федор Иванович представлялся только тем, кто привык к язвительной, глумливой премудрости и беспощадной жестокости его отца. Конечно, после «грозы», присущей царствованию Ивана Васильевича, его сын мог выглядеть в глазах служилой аристократии слабым правителем… А иноземные дипломаты, решавшие наиболее важные вопросы с Борисом Годуновым, а не с царем, могли счесть последнего недоумком. Особенно когда их дела в России складывались не лучшим образом. Но при его слабости, «простоте» и благочестии дела государства устроились лучше, чем во времена неистового родителя.

Любопытно, что сам Иван IV, знавший младшего сына, как никто другой, видел в нем волю и характер. Составляя завещание 1572 года, когда старший сын был еще жив, он обращался к юноше Федору с предостережениями от бунта против брата. Имеет смысл привести соответствующий фрагмент монаршего завещания полностью: «А ты, сыне мои Федор, держи сына моего Ивана в мое место, отца своего, и слушай его во всем, как мене, и покорен буди ему во всем, и добра хоти ему, как мне, родителю своему, во всем, и во всем бы еси Ивану сыну непрекословен был так, как мне, отцу своему, и во всем бы еси жил так, как из моего слова. А будет благоволит Бог ему на государстве быти, а тебе на уделе, и ты б государства его под ним не подыскивал, и на ево лихо не ссылался ни с кем, а везде бы еси с Иваном сыном был в лихе и в добре один человек. А докуды, и по грехом, Иван сын государства не доступит, а ты удела своего, и ты бы с сыном Иваном вместе был заодин, и с его бы еси изменники и с лиходеи никоторыми делы не ссылался. А будут тебе учнут прельщать славаю, и богатством, и честию, или учнут тебе которых городов поступать, или повольность которую учинят, мимо Ивана сына, или на государство учнут звати, и ты б отнюдь того не делал и из Ывановой сыновниной воли не выходил; как Иван сын тебе велит, так бы еси был, а ни на что бы еси не прельщался». Когда составлялось завещание, младший сын грозного царя достиг пятнадцатилетнего возраста. И если бы он был слабоумным ничтожеством, то отец, опытный политик, не стал бы отговаривать его от измены и мятежа. Ведь тихий идиот ни на первое, ни на второе не способен…

Наконец, государь Федор Иванович лично отправился в поход против шведов и участвовал в боевых действиях. Стали бы царя брать с собой воеводы, если бы он был беспомощным идиотом? Кого могла вдохновить в войсках подобная фигура? Очевидно, государь в глазах десятков тысяч военных людей не выглядел ни «юродивым», ни «помешанным».

Конечно, можно предположить, что государя, безгласного и безропотного, использовали для повышения боевого духа русского войска. Иными словами, взяли с собой, дабы можно было питать храбрость служилых людей словами: «С нами царь! Царь — в двух шагах от вас!» Тогда царская кровь Федора Ивановича играла бы роль какого-то магического талисмана, на могучую силу которого уповала армия. Насколько подобная комбинация допустима в эпоху Средневековья? В Европе такое бывало. Что же касается русской действительности, и даже точнее, реальности Московского государства конца XV — XVII века, то ничего похожего отыскать не получается.

Иван III Великий, будучи соправителем и доброй надеждой слепого отца Василия II, начал ходить в походы, не выйдя из отроческого возраста. Разумеется, за него действовали воеводы, а он лишь выезжал вместе с московскими ратниками, дабы вселять в их сердца храбрость, а противнику одним своим присутствием показывать: Москва к этому делу относится серьезно. Сыновья Ивана Великого Иван Молодой и Дмитрий Жилка также очень рано стали выходить с войсками. В молодые годы они уже попробовали роль «главнокомандующих». Вообще, юный правитель или, еще того чаще, юный наследник престола в русской истории нередко оказывался на поле брани. Но не умалишенный и не слабоумный. Историческая судьба Московского государства помнит двух персон с царственной кровью в сосудах, явно воспринимавшихся соотечественниками как умственно неполноценные. Это, во-первых, Юрий (Георгий) Васильевич, брат Ивана Грозного. Он дожил до зрелого возраста, но ни разу не бывал с русской армией в каких-либо походах. И, во-вторых, брат Петра I царь Иван Алексеевич. Соправитель Петра Великого также скончался в возрасте, далеко уже не мальчишеском и не отроческом. Однако источники не донесли до наших дней сведений о его участии в воинских кампаниях. И в середине XVI столетия, и во второй половине XVII века Россия воевала более чем достаточно, чтобы для них нашлось местечко в штабе действующего полевого соединения. Но подобных примеров нет. Больных в Московском государстве не превращали в воителей, хотя бы они и принадлежали правящей династии. Следовательно, нет резонов говорить о каком-то исключении и для Федора Ивановича. Если он попал в действующую армию, к тому же решающую жизненно важные для страны задачи, значит, больным, умственно неполноценным его никто не считал.

Иногда настоящий большой мастер искусства интуитивно схватывает и передает то, вокруг чего настоящий большой ученый ходил годами, если только не десятилетиями, пытаясь в статьях и монографиях передать ту потаенную суть исторического процесса, которая не поддается логике. О царе Федоре Ивановиче с его «простотой ума» написано много научных трудов. Но ту самую суть — неявную, невысвечиваемую с помощью одного лишь холодного сияния ratio — обрели и точнее всего выразили все-таки не историки, а те, кому труды историков послужили источником для размышления.