Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера - Том Шон
«Ни одно другое произведение архитектуры не повлияло так на мою жизнь, – рассказывает Нолан. – Когда мне было шестнадцать-семнадцать лет, я возвращался на каникулы домой, приезжал на поезде в центр Чикаго, затем поднимался на 110-й этаж Сирс-тауэр и фотографировал город. Его архитектура и атмосфера просто ошеломляют. Меня чрезвычайно увлекал этот аспект городской жизни в США, вся эта невероятная архитектура. Для меня Америка – не просто символ. Я там вырос. И по сей день это часть моей жизни». Когда-то Нолан называл Чикаго своим домом, но по возвращении из колледжа город открылся ему с совершенно новой стороны. Теперь юношу манили не пригороды из фильмов Джона Хьюза, а бесстрастные сооружения из стекла и стали, стоящие в Чикаго-Луп: Сирс-тауэр, Уан-Иллинойс-центр, башня Ай-Би-Эм по проекту Миса ван дер Роэ, подземный лабиринт шоссе Уокер-драйв. В год между завершением школы и поступлением в университет Нолан вновь приехал в Чикаго, взял Super 8 и снял на пару с другом детства Роко Беликом короткометражный фильм «Тарантелла» (1989), позднее показанный по чикагскому телевидению в передаче «Союз картин»[27].
Улица Уокер-драйв, где Нолан снимал фильмы «Бэтмен: Начало» и «Темный рыцарь».
«Это была такая сюрреалистическая короткометражка, поток образов, – вспоминает Нолан. – Выглядела она слегка зловеще, поэтому ее поставили в эфир на Хеллоуин. Что интересно, мы с Роко отправились на нижний ярус Уокер-драйв – туда же, где я впоследствии снимал масштабные погони для фильмов “Бэтмен: Начало” и “Темный рыцарь”, буквально в те же самые локации. Город мне всегда казался лабиринтом. Вот, например, “Преследование” – это фильм об одиночестве в толпе. А в трилогии о Темном рыцаре город раскрывает свою угрозу через отсутствие людей: пустые улицы, пустые ночные дома и все в таком духе. Когда я был помоложе, меня сильно увлек один феномен. При первом контакте человека с архитектурным пространством (допустим, вы въезжаете в новый дом) создается определенное впечатление. Но по мере того, как вы обживаете здание или часто проходите мимо него, это впечатление кардинально меняется. Возникают два совершенно разных пространства – в географическом и архитектурном смыслах. Так случилось, что я запоминаю свои первые эмоции и впечатления от нового, еще не до конца понятного мне места. В молодости это рождало очень яркие воспоминания. И так устроена моя память, что я до сих пор помню, каким раздробленным мне поначалу казался Чикаго. Интересно работает мозг: в одном физическом пространстве он спокойно удерживает два воспоминания, две противоборствующие, в каком-то смысле противоречащие друг другу идеи».
В каждом из своих фильмов Нолан воспроизводит этот эффект пространственного отстранения – следствие его «кочевой» юности, которая научила его смотреть на мир глазами вечного чужака. Попробуйте включить в своем воображении похожий бифокальный режим и представьте себе два здания одновременно: общежитие в Хэйлибери и башню Сирс-тауэр, тюрьму и небоскреб, заключение и освобождение, изоляцию и возвращение домой. Наложите эти образы друг на друга со всеми их противоречиями – и вы приблизитесь к тому, как воспринимает свой невероятный мир Кристофер Нолан. Личность режиссера сформировалась в путешествиях между Британией XIX века и Америкой XX века; так же в своих фильмах Нолан исследует лабиринты эпохи информации через тревожные жанровые приемы времен второй промышленной революции: двойники и отражения, тюрьмы и загадки, тайные сущности и муки совести. Его персонажи подобны героям поздней викторианской эпохи, навигаторам души из мистических рассказов Конан Дойля и Эдгара По. Они чертят схемы человеческого сознания, будто проектируют здание, но оказываются неспособны понять самих себя. Они неудержимо стремятся домой, и в то же время их гложет страх: может быть, возвращение невозможно, а в пути они изменятся до неузнаваемости.
«Я рос в двух разных странах и принадлежу двум разным культурам, что повлияло на мое представление об идее “дома” – для меня это не просто место, – говорит Нолан. – В финале “Начала” герой пересекает границу и получает отметку в паспорте. Для меня это очень личный момент, потому что в моем восприятии не все так просто: мол, ты показываешь паспорт и тебя пропускают. Ребенком меня готовили к тому, что по достижении восемнадцати лет мне придется выбрать одно гражданство – британское или американское. К счастью, законодательство изменилось и выбирать было не нужно, но в детстве родители твердо дали мне понять, что однажды я должен буду определиться, кем мне быть. И хорошо, что выбор отпал; я бы просто не смог его сделать. Так что прохождение границы для меня – штука серьезная. Сейчас я уже несколько лет как привык называть своим домом Лос-Анджелес, здесь учатся мои дети, однако я нередко работаю в Англии. Мы часто обсуждаем это с Эммой: она скучает по Англии, а я – нет, ведь я знаю, что могу вернуться. И так же я не скучаю по Америке, пока живу в Англии. Конечно, все было бы иначе, если бы однажды мне сказали: “Ну все, время вышло. Отныне нужно выбрать что-то одно”. Это было бы очень трудно сделать. Но путешествия и связанный с ними процесс обновления мне в радость. Перемена обстановки, как в детстве. Я обожал летать туда-сюда. Словно щелкал выключателем: из одной культуры в другую. И эта перемена всегда наполняла меня энергией».
Два
Ориентация
Общество поклонников кино и телевидения при Университетском колледже Лондона (UCL) располагается на подвальном этаже театра «Блумсбери», открытого близ парка Гордон-сквер в 1968 году. В самом начале фильма «Преследование» писатель, которого играет Джереми Теобалд, как раз проходит мимо этого необруталистского кирпичного здания с застекленным первым этажом. Внутри – касса, вытянутое помещение кафе и сувенирный магазинчик, продающий газеты и шарфы в цветах колледжа. Добраться до подвального этажа не так-то просто: нужно обойти кафе и вестибюль, выйти с черного хода в заставленный ящиками и контейнерами переулок, затем пройти по нему мимо здания столовой и преодолеть несколько лестничных пролетов. Внизу вас встречает запертая красная дверь, ключи от которой хранились у Нолана – президента Общества с 1992 по 1994 год. По-своему логично, что немалую часть своей молодости режиссер провел в этом мрачном, звуконепроницаемом подвале без окон, столь похожем на каморку под сценой, где принимает аплодисменты Хью Джекман в фильме «Престиж». Герои Нолана вообще, как правило, устремлены вниз – проваливаются сквозь лед, сценические люки, уровни сна и тоннели Бэт-пещеры.
В
