Николай Каманин - Летчики и космонавты

Во время второго полета в зону видимость была безграничной, небо — бездонно голубым, но все мое внимание сосредоточилось на том, чтобы не потерять аэродром, не уйти из зоны и выполнить как можно лучше задание.

Выполнил мелкие и глубокие виражи. Получил новую задачу:

— Петлю повторите еще раз… Правый переворот… Левый переворот… Следите за высотой.

Задачи следовали одна за другой, я чувствовал, что стал мокрым, хотелось снять перчатки и расстегнуть почему-то сдавивший горло шлем. Выполнив по витку правый и левый штопор, набрал высоту и осуществил скольжение по 300 метров вправо и влево.

Более 20 минут мы были в зоне. Грубых ошибок, кажется, не допустил, командир не сделал никаких замечаний, по-видимому, я сдал экзамен.

Макаров легко выпрыгнул из кабины, когда я заруливал на запасную линию, доложил командиру эскадрильи о результатах проверки.

Вместе с Данилычем я осмотрел самолет, проверил натяжение лент расчалок. Потом мы отошли метров на десять за хвост самолета и на глаз проверили регулировку. Все было в порядке. Наш красавец «Донской рабочий» выглядел молодым и бравым.

— Товарищ летчик! Вас вызывает командир эскадрильи, — волнуясь, доложил мне моторист.

Он волновался. Не за себя, за меня. Спасибо, дружище!

Командир стоял возле посадочного знака «Т» и наблюдал, как два звена второго отряда заходили на стрельбу по наземным целям. Мишени для стрельбы с воздуха лежали на уровне «Т» и метров на триста левее взлетной полосы.

Подошел к командиру. Над аэродромом стоял грохот двигателей самолетов, проносящихся на высоте 200 метров. По мишеням вели огонь из пулеметов летчики-наблюдатели. Гул моторов сливался с треском пулеметов.

Пулеметные очереди поднимали снежные бурунчики возле мишеней. Было немного страшновато: ошибись летчик или стреляющий — пулеметные очереди могли угодить в нас.

— Товарищ командир эскадрильи, младший летчик Каманин прибыл по вашему вызову.

— Ну вот и началась ваша настоящая летная жизнь, Каманин! У вас есть все данные для хорошего летчика. Летать вы умеете, командир отряда дал вам неплохую оценку, но запомните, что вы пока только начинающий летчик.

— Понял, товарищ командир.

— Учиться вам есть у кого. Командир отряда Макаров, командир вашего звена Смирнов, летчик Власов, Чижиков умеют отлично летать в любых метеорологических условиях днем и ночью. Они знают, что такое настоящий бой. Летали на разведку, бомбили врага. Присматривайтесь к каждому их полету, а главное, не зазнавайтесь. Не бойтесь вскрывать свои ошибки. От каждого полета старайтесь взять максимально возможное для накопления летного опыта и знаний. Все! Можете идти в распоряжение командира отряда, — закончил командир.

Вот и оценка: начинающий… много и упорно учиться. Да, командир безусловно прав, я только младший летчик, и, чтобы оправдать место, которое мне посчастливилось занять в строю боевой Ленинской эскадрильи, нужно действительно работать, учиться.

Летный день продолжался. Мне разрешили произвести два самостоятельных полета по кругу. Самостоятельных! Без, инструктора, без проверяющего!

В заднюю кабину самолета сел летчик-наблюдатель Степанов. В зеркало пристально наблюдал за ним, за выражением его лица. Мне казалось, что его спокойствие напускное: он ведь знал, что я только начинающий, и это первый мой самостоятельный полет в боевой части.

Вырулил к линии старта. «Донской рабочий», как бы чувствуя ответственность момента, легко тронулся с места, плавно покатился по снегу. Данилыч, держась за левую плоскость самолета, сопровождал нас. Он был доволен и, желая меня подбодрить, два раза поднял вверх большой палец.

На линии предварительного старта остановил машину, осмотрел приборы, проверил, свободна ли полоса взлета.

Все нормально. Подняв руку, запросил разрешения на взлет. Стартер взмахнул зеленым флажком в направлении взлета. Дал газ и повел машину на взлет. Отрыва от земли почти не чувствовал, но по изменившемуся звуку мотора и увеличению давления на ручку определил, что лыжи уже оторвались от снега. Выдержал машину над землей, не дав ей «просесть» больше чем на метр, увеличил скорость, достаточную для набора высоты. Полезли вверх. Мотор работал четко и ровно, все приборы давали нормальные показания. Высота — 150 метров. Отжав ручку от себя, увеличил скорость самолета и сделал плавный левый разворот на 90 градусов.

Самолет летел на восток. Впереди виднелись снеговые шапки гор, отроги хребта Сихотэ-Алинь. До подножия гор не менее 40 километров, но поразительная прозрачность воздуха скрадывала расстояние, приближая горы. Казалось, что самолет вот-вот врежется в них.

После второго разворота полетел параллельно отрогам на высоте 400 метров. Сделав третий разворот, пошел перпендикулярно линии посадки. Убавил газ и перевел самолет на планирование. Помнил, что главное в этот момент — точный расчет и хорошая посадка.

Мне казалось, что самолет шел на приземление с недолетом. Из разворота вышел на высоте 100 метров. Полностью убрал газ. И тут мне показалось, что не только не долечу, но еще даже перелечу посадочное «Т». Решил планировать до границы аэродрома. Тогда будет видно: уходить на второй круг или производить посадку. Через несколько секунд убедился, что посадка будет нормальной.

Словно свалилась гора с плеч! Спланировал до высоты 6—8 метров, после чего понемногу уменьшил угол планирования. На высоте 70—100 сантиметров от земли самолет уже шел строго горизонтально, постепенно теряя запас скорости. Теперь надо уловить тот невидимый момент, когда самолет начнет опускаться к земле. Есть! Плавно добрал ручку на себя.

«Донской рабочий» почти неслышно коснулся снегового покрова и начал пробег с полуопущенным хвостом. Расчет нормальный, посадил самолет мягко, но трехточечной посадки не получилось. Обидно. Это уже третий промах за один летный день.

Данилыч для встречи самолета вышел далеко вперед и опять показал мне большой палец. Сделал вид, что не заметил его ободряющих знаков.

Командир отряда, стоявший у посадочного «Т», передал сигнал: еще один полет. Вот это да, нагрузка!

Второй полет выполнил удачно и по сигналу командира выключил двигатель на запасной линии. Осмотрел машину, проверил наличие горючего и пошел на доклад к командиру.

— Не устал? — спросил Макаров.

— Нет, товарищ командир. Готов к новому вылету.

— Хорошо. Летал нормально.

Командир больше о проведенных полетах не сказал ни слова. Видимо оценка «нормально» у него являлась привычной для обычных средних полетов. Так — не плохо и не отлично. Нормально. Значит, нужно много учиться. Макаров вдруг перешел на официальный тон приказа: