Григорий Распутин. Жизнь и смерть самой загадочной фигуры российской истории - Рене Фюлёп-Миллер
Судьба двух этих людей, живших, замкнувшись в своей любви и отгородившись от мира, возможно, уже несла предвестье беды в самом их спокойном мещанском образе жизни. Рок спрятал свою порочность под маской счастья.
Вся Российская империя, управляемая этими незлыми государями, уже давно, незаметно, но неуклонно, скатывалась к краху. Его можно было бы предугадать по образу жизни народа задолго до восшествия на трон Николая. Слепая судьба повиновалась математическому закону и готовила зловещий финал последним Романовым одновременно с крушением России.
Царскосельская «мещанская идиллия» с первого же мгновения и до последнего дня была отмечена чередой трагических событий: войн, опасностей, болезней, убийств, разного рода катастроф.
А кроме того, молодую государыню не любила ее свекровь, которая, с самого ее приезда в Россию, презрительно смотрела на нее, как на иностранку. Вдовствующая императрица Мария Федоровна настраивала весь двор против «немки», и все относились к той с холодностью, даже после того, как Алиса Гессенская стала российской императрицей и когда 30 июля 1904 года, в разгар катастрофической кровопролитной войны с Японией, родила сына.
Рождение сына принесло в жизнь монаршей четы не только радость, но и тревоги: цесаревич рос красивым, очаровательным ребенком с белокурыми кудряшками, восхищавшим и царственную чету, и ее окружение. Переполняемые счастьем, они с удовольствием следили за его первыми шагами, играми, ловили первые слова, которые бормотали его губы.
Но очень скоро несчастные родители, к огромному своему ужасу, узнали, что их «сокровище», как царь обычно называл сына в своем дневнике, этот улыбчивый веселый мальчик носит в себе страшную болезнь. Любое неосторожное движение могло стать для него смертельным, потому что маленький Алексей, рождения которого так страстно желали, а после рождения так обожали, был болен гемофилией. Он мог в любой момент пораниться, а ранка, какой бы маленькой она ни была, привести к летальному исходу. Любой удар по руке или ноге немедленно вызывал внутреннее кровотечение с образованием синяка и жуткие боли. Поэтому жизнь цесаревича, с самого его рождения, несмотря на все заботы, которыми он был окружен, была непрерывным мучением для него самого и источником постоянных забот для его близких.
Родители несчастного ребенка пытались его утешить, как могли, задаривая тысячей подарков в компенсацию за многочисленные лишения, на которые его обрекала болезнь, и пытались заставить его забыть, что ему запрещено играть в те игры, в которые играют его сверстники.
Его комнату заполняли самые дорогие игрушки: железная дорога с насыпями, станциями, стрелками, роскошными локомотивами, вагонами с сидящими в купе куклами – одним словом, чудо механики; у него имелись целые батальоны оловянных солдатиков, миниатюрные города с домами и колокольнями, макеты боевых кораблей, маленькие заводы с игрушечными рабочими, и цесаревичу достаточно было нажать на кнопку, чтобы привести в движение рабочих, заставить двигаться корабли, звонить колокола церквей и маршировать солдатиков.
Но зачем все эти великолепные игрушки? Маленький Алексей вынужден был неподвижно сидеть посреди них, охраняемый верным матросом Деревенько, постоянно следившим за тем, чтобы ребенок не сделал опасного движения рукой или ногой. Ему не разрешалось, в отличие от тысяч других мальчиков, бегать, прыгать, наконец, драться; он постоянно слышал: «Алексей, осторожней, ты поранишься!»
Для маленького мальчика было тягостно постоянно чинно сидеть. Он с радостью обменял бы все свои дорогие игрушки на день на свежем воздухе, когда наконец получил бы право раз в жизни без помех безумно порезвиться, не ожидая каждую секунду услышать голос Деревенько: «Берегись, Алексей, осторожнее!»
Цесаревич часто просил у матери вещи, в которых она с болью в сердце вынуждена была ему отказывать.
– Мама, подарите мне велосипед, – просил он.
А царица печально отвечала:
– Ты отлично знаешь, Алексей, что для тебя это опасно!
– Я хочу научиться играть в теннис, как сестры.
– Ты отлично знаешь, что тебе запрещено играть.
Тогда ребенок начинал плакать и в отчаянии кричать:
– Почему я не такой, как остальные мальчики?
Но иногда, несмотря на все предосторожности, ребенок слишком быстро делал несколько шагов или непроизвольное движение, и происходило несчастье: открывалось кровотечение, и не было никакого способа его остановить. Напрасно к больному спешили лучшие придворные врачи и применяли все средства, какие только предоставила в их распоряжение наука. Цесаревич жалобно стонал, а его родители вынуждены были беспомощно стоять возле него и смотреть, как к нему приближается безжалостная смерть. Тогда в маленькой часовне императорского дворца начинали читать молитвы до тех пор, пока вновь не происходило чудо и почти умирающий ребенок не был в очередной раз спасен.
Но кроме боли, которую причиняло ей состояние здоровья сына, царица имела еще одну причину для отчаяния: ее постоянно преследовала мысль, что это она виновна в несчастье своего ребенка. Действительно, гемофилия была наследственной болезнью в ее роду; от гемофилии умерли один из ее дядей, ее младший брат и два племянника. Страшное заболевание поражало только мужчин, поэтому сама императрица им не страдала, но передала сыну.
Когда родители узнали точный диагноз наследника, они упразднили последние остатки придворного представительства и окончательно замкнулись в узком интимном круге семейной жизни. У них теперь была единственная забота: беречь ребенка, которого у них мог отнять любой незначительный инцидент. Когда он играл, они с тревогой следили, не грозит ли ему какая-то опасность, они видели смертельную угрозу в каждой игрушке, которую готовы были в любой момент вырвать из рук своего обожаемого сына.
Из-за этой озабоченности императрица приобрела серьезное нервное заболевание, которое поначалу проявлялось в виде нестерпимых желудочных спазмов, а в дальнейшем вынуждало ее очень часто оставаться в постели.
Единственным человеком, сумевшим войти в интимный круг императорской четы, была Анна Александровна Танеева, фрейлина царицы, быстро завоевавшая доверие своей госпожи и вскоре ставшая ее ближайшей подругой. Через несколько лет после своего появления при дворе Анна сделалась в некотором смысле частью семьи. Императрица называла ее «наша большая бэби», наша «дочка» и делилась с нею всеми своими тревогами, горестями и сомнениями без исключения.
Анна была дочерью главноуправляющего императорской канцелярией Танеева, добросовестного чиновника высокого ранга, также сделавшего себе имя в качестве композитора-любителя. Ей было двадцать три года, когда она заняла место княжны Орбелиани, фрейлины, заболевшей во время пребывания царицы в Финляндии. По возвращении Александра радостно воскликнула: «Благодарю Бога за то, что послал мне настоящую подругу!»
Действительно, Анна оставалась искренне преданной императрице вплоть до страшной смерти последней. Последние письма, последние
