Вольф Мессинг. Взгляд сквозь время - Михаил Никитич Ишков
– Я имею в виду, чем он наподдал ему?
– Увидишь.
– Хорошо, тогда я сам поговорю с Гюнтером, потом приму решение.
– Какое?
– Узнаешь.
* * *
Шуббель выслушал Мессинга в той же самой пивной, в которой встречался с Вайскруфтом. Он ни единым словом не укорил Вольфа за то, что тот проник в святая святых организации, просто пересказал его историю и его предложения подсевшему за их столик товарищу Рейнхарду. Тот, по крайней мере, так назвал себя.
Товарищ Рейнхард слушал не перебивая. Ход его мыслей был подобен работе хронометра: точно, последовательно, без виляний. Быстро провел социальный анализ – из пролетариев, еврей, затем с той же четкостью добавил: «Это неплохо. Артист, привык купаться в лучах славы, мечтает ощутить себя героем». Затем дал Мессингу оценку: «Не наш. По происхождению наш, но не наш. У нас местечковых много, со временем из них выковываются отличные товарищи, но не из этого. У этого фокусника масса буржуазной шелухи в голове».
Вольф глянул ему в глаза и подтвердил:
– Да, в моей голове много буржуазной шелухи. Я, например, не люблю работать без гонорара.
– Сколько же вы потребуете за свое участие?
– Ни пфеннига. Я хотел бы не участвовать, а рисковать вместе со всеми. За это деньги не берут. Даже местечковые.
– А вот тут вы неправы, товарищ Мессинг. Среди местечковых, к сожалению, попадаются такие, которые не только берут, а прямо-таки хапают. Я вижу, товарищ Мессинг, вы плохо разбираетесь в политических вопросах. Еще не избавились от дурмана вечных истин. Вас, полагаю, следует хорошенько подковать. Не желаете поучиться?
– Где?
– Об этом после.
Глава V
Это была веселая поездка, веселее не бывает. Ханни – администратор, Гюнтер, Бэлла, фрау Марта и ваш покорный слуга – экспонаты, собравшиеся повеселить саксонскую публику уникальными уродствами, куплетами на злободневные темы, сценками, сюжет которых строился на том, что безрукий ветеран изменял бородатой жене с женщиной-лошадью, а также психологическими опытами. После того, как паноптикумы начали прогорать один за другим – в трудные годы было мало желающих полюбоваться на такого рода экзотику – друзьям Мессинга пришлось «оживить» программу.
Перед отъездом Вольф был резок с господином Цельмейстером. Он потребовал отпуск.
Цельмейстер предупредил:
– Если вы собираетесь выступать на стороне, я добьюсь по суду возмещения ущерба.
– Повторяю еще раз: платных выступлений не будет. Я намерен потренироваться. Нам пора обновить программу. Кроме того, я собираюсь развлечь своих друзей психологическими опытами и заодно отдохнуть. Разве это возбраняется?
– Куда вы отправляетесь?
– В Гамбург.
Так, мелко солгав, Мессинг спустил на их дружную компанию орду бесов, или, может, бесы давным-давно обложили его, и поездка в Саксонию показалась им прекрасной возможностью свести счеты. Бесы готовились поквитаться с ним за разборчивость в средствах, за отказ вместо предметов улавливать души, за нежелание объявить себя мессией, спасителем, провидцем, воскресителем мертвых, гуру, знатоком темной стороны мира.
Они жестоко отомстили Вольфу. Отомстили руками ублюдков, схвативших их в захудалом саксонском городишке, где тетя должна была принять груз, доставленный под видом реквизита.
В марте 1921 года в западной части Саксонии, в области Мансфельд, рабочие взялись за оружие. Все началось с повальных обысков и арестов коммунистов и сочувствующих, вышедших на демонстрацию по случаю объявления всеобщей забастовки. В тот же вечер спартаковцы извлекли из тайных схронов оружие и осадили в казармах Эйслебена три полицейские сотни. В соседних Зангерхаузене и Веттине тоже начались ожесточенные столкновения между коммунистическими боевиками и частями гражданского ополчения, входившими в добровольческие отряды.
Как только первые известия о вооруженных столкновениях в Мансфельдской области дошли до Лейны, там была объявлена забастовка. Отряды Красной гвардии приступили к разрушению дорог и рытью окопов. Забастовщики сформировали одиннадцать рот, имевших на вооружении бронеавтомобили и даже собственный бронепоезд, действовавший на участке железной дороги Лейна – Гроскорбет. В заводских условиях было налажено производство ручных гранат и взрывных зарядов.
25 марта против вооруженных повстанцев были брошены добровольческие части. К концу марта завершилось окружение заводов Лейны частями полиции и фрейкоров, и на следующий день добровольческие корпуса перешли в наступление. С обеих сторон в ход пошли винтовки, пулеметы, минометы, гранаты, артиллерия, бронеавтомобили и бронепоезда. Действия восставших были плохо скоординированы, к тому же избранная боевиками оборонительная тактика позволила карателям захватить инициативу. Штурм заводов Лейна, превращенных в «красную пролетарскую крепость», начался 29 марта. Под руководством директора заводов (бывшего офицера, оказавшегося вдобавок капитаном артиллерии), с рассветом был открыт артиллерийский огонь по заводу и прилегающему к нему поселку, после чего полиция и фрейкоры перешли в наступление. Сопротивление рабочих удалось сломить только после того, как у них закончились боеприпасы.
С начала восстания и по сей день в области действовал комендантский час. В Лейпциге на железнодорожной станции багаж подвергли досмотру, однако полицейские и добровольцы из местных отрядов самообороны отнеслись к Мессингу и его попутчикам снисходительно и более засматривались на Бэллу, то и дело встряхивавшую гривой, и на бородатую фрау Марту. Особенно неподражаема была Марта. Ее неприличные шуточки насчет бдительности проверяющих, которым следовало более обращать внимание на «маленькие штучки», которую их жены прячут под юбками, чем на тряпки «бедных артистов», направляющихся в Эйслебен ублажать тамошнюю публику на пивном фестивале, встречались хохотом. Вольф со своей стороны тоже внес посильный вклад в ослабление бдительности полицейских, проводивших обыск.
Помню первое впечатление, сразившее Мессинга по приезду в Эйслебен: он обнаружил, что вооруженное восстание, о котором было столько разговоров в Берлине, должно быть, выдумали неугомонные писаки или некие потусторонние силы. Городишко удивил его вылизанной довоенной чистотой, устоявшимся за века уютом. По городу, правда, разгуливали полицейские и добровольческие патрули. Видали бы вы этих добровольцев! Исключая белую повязку на рукаве, это были самые смирные во всей Германии ополченцы. Мужчины были наряжены в длиннополые рубахи с опереточными разноцветными платками, подвязанными под подбородком, на женщинах красовались отделанные кружевами передники. Эйслебен до боли напомнил Вольфу местечко, где он учился в иешиве и где местные девчонки показывали ему, иудейскому семинаристу, язык. Теперь никому в голову не пришло бы показать Мессингу язык или запустить камнем, теперь он был «господин артист», расхаживал в солидной кожаной куртке, щегольской, аргентинского покроя шляпе, снисходительно демонстрировал потрясающие возможности человеческой психики, без познания которой невозможно раскрыть «незримые и сокровенные тайны природы». Так, по крайней мере, выразился местный мэр, открывший фестиваль.
Вольфу Мессингу, молодому тогда человеку, было интересно все, что касалось борьбы за всеобщую справедливость. Он вслушивался в мысли горожан и не мог
