На внутреннем фронте. Всевеликое войско Донское (сборник) - Петр Николаевич Краснов
– С Черемисовым (главнокомандующим Северного фронта), – сказал он, – говорить не стоит. Я уже имею приказание передать корпус ему и отправить вас в район г. Острова, где он войдет в V армию и будет считаться в резерве главнокомандующего. Но это надо расстроить. Они думают только о себе, а не о России.
Тем не менее, вернувшись в штаб корпуса в Царское Село, я нашел приказание приступить к перевозке корпуса в район Острова и отдал об этом распоряжения.
Но, по-видимому, Полковников все-таки попытался бороться за оставление III конного корпуса под Петроградом. Прошла неделя, а мы не могли добиться эшелонов для спешной перевозки корпуса. Шла какая-то невидимая борьба. В штабе округа мне передавали, что Совет солдатских и рабочих депутатов очень недоволен присутствием корпуса в Царском Селе и настаивает, чтобы его убрали подальше.
26 сент. пришло категорическое приказание идти к Острову, и к 28 сент. все части корпуса сосредоточились в районе Острова по деревням.
28 сент. я представлялся в Пскове главнокомандующему северным фронтом Черемисову. В ожидании приема присматривался к обстановке. Адъютант, с громкой еврейской фамилией представителей богатого еврейского мира, держался небрежно, свысока третируя меня и моего хорошего знакомого генерала Я.Д. Юзефовича, только что назначенного командующим XII армией. У вестового в руках – большевистская газета «Окопная Правда». Из беседы с Черемисовым выяснил, что он очень считается с местным Советом солдатских и рабочих депутатов и большой сторонник демократизации армии. Понял, что мне с ним не по пути. Перед тем как ехать из Пскова, зашел к комиссару Станкевичу. Этот молодой человек мне больше нравился. Он-то хотя был искренен, и если мы и были разных понятий, то я знал, что он честно хотел спасения армии и России. Поговорили по душе о занятиях и о необходимости перетасовать командный состав корпуса.
На другой день ко мне прибыл молодой офицер с университетским значком, отрекомендовавшийся поручиком л. гв. егерского полка Матушевским, членом Исп. Комитета Совета солдатских и рабочих депутатов. Он прибыл с бумагами из ставки, предлагающими допустить его до ознакомления с корпусом.
Итак, новая, побочная власть, знаменитый исполком уже заинтересовался корпусом. Из разговора с ним я понял, что моя докладная записка – не секрет для него.
Кто же сообщил? Полковников или Керенский? Или оба вместе?
Матушевский приехал с самыми хорошими намерениями. Он слышал о том непримиримом отношении к офицерам, которое существует среди команд штаба корпуса, он приехал примирить и от имени Совета, который пользуется исключительным влиянием на солдат, поговорить с корпусным комитетом.
Надо было выгнать его. Но выгнать его – это окончательно порвать те тонкие нити, которыми я только что связывался со штабными командами. Решили устроить заседание штабного комитета, но в своем присутствии.
За ужином Матушевский, которого просили рассказать им о таинственном исполкоме, произнес горячее слово в защиту большевиков, Ленина и Троцкого.
Когда он кончил, кто-то из офицеров сказал: за ними никто не пойдет.
Матушевский встал. Лицо его было бледно.
– За ними не посмеют не пойти, – тихо, почти шепотом произнес он. – Вы не знаете, кто такой Троцкий. Поверьте мне, когда будет нужно, Троцкий не задумается поставить гильотину на Александровской площади и будет рубить головы всем непокорным… И все пойдут за ним…
Стояла гробовая тишина. Впечатление его слов было ужасно. Я понял, что так оставить этого нельзя. Я встал и сказал несколько слов на тему о той Голгофе страстей, на которую восходит офицерство, о той великой крови, которую оно льет на защиту родины. После Голгофы было светлое Христово Воскресение, я глубоко верую в то, что кровь офицеров пролита не напрасно…
Матушевский ночевал у меня и уехал рано утром. Прощаясь, он сказал мне: в вас мы имеем сильного противника… А, может быть, мы еще сойдемся…
Ясно было одно: взоры исполкома обращены на нас.
XIII. Во что бы то ни стало
На новых квартирах я повел ту же работу, что когда-то вел в 1-й кубанской дивизии. Каждый день определенная часть корпуса была на маневре, почти всегда – в моем присутствии, после маневра – разбор, отдача в приказе всех ошибок. Два раза в неделю – беседа с офицерами. Во всех полках с 15 октября должны быть устроены полковые учебные команды для подготовки урядников, и широкие программы этих команд были разосланы; во всех полках были устроены библиотеки, для команд штаба был намечен ряд ежедневных бесед, по два часа по вечерам; предполагалось прочитать курсы географии и истории России, политической экономии и военного искусства. Лекторы усиленно готовились к этому по особым мною составленным программам.
Разврату и разлагающей пропаганде большевизма я решил противопоставить работу и силу образования и просвещения.
Деятельность моя, скрыть которую, конечно, нельзя было, обратила внимание. Одни сочувствовали и хотели посильно помочь, другие мешали. Я уклонялся от посторонней помощи и по мере сил боролся с мешающими.
6 октября штаб северного фронта экстренно потребовал посылки 2 сотен и 2 орудий в Старую Руссу, 2 сотен и 2 орудий в Торопец и 2 сотен и 2 орудий в Осташков.
Это было самое страшное. Это сразу прекращало воспитание солдат, вырывало части из рук старших, более опытных начальников, подрывало правильность снабжения и довольствия и ставило маленькие казачьи части в густую солдатскую массу, уже обработанную большевиками. Я исполнил приказ и отправил на эту службу весь Уссурийский казачий полк и 1½ из бывших у меня шести донских батарей, но сейчас же написал в штаб фронта, кому только мог, просьбу этого не делать, так как это разрушает корпус, который может понадобиться в полном составе для борьбы против большевиков.
– Кому вы это пишете? – сказал мне исправляющий должность начальника штаба, полковник С.П. Попов.
– Как кому? По команде. Главнокомандующему северным фронтом, или, как по-большевистски называют, главкосеву Черемисову.
– Да разве вы не знаете, что Черемисов – заодно с большевиками, что он все время проводит в Совете солдатских и рабочих депутатов, стоит за полную демократизацию армии и попускает, а кто говорит, что и покровительствует изданию большевистской газеты «Окопная Правда»?
– Но что же делать, Сергей Петрович? Выходит, что все начальство передалось большевикам. Тогда проще – устранить Временное правительство и передать власть большевикам мирно. Столковаться с ними, как это теперь говорится. Был Львов, стал Керенский, ну, будет Ленин – хуже не будет. Это – прямое последствие отречения государя.
– Да, это так.
– Что же, прикажете плыть по течению?
– Но что вы сделаете, если изменили
