Владимир Кондауров - Взлетная полоса длиною в жизнь

Последние слова потонули в громком хохоте окруживших их зрителей. Казарян, любивший рисовать живописных котов двумя росчерками пера на всём, что попадёт под руку, включая сидящего рядом соседа, не замедлил поместить одного из них на тыльной стороне новой фуражки шутника. Но в первый же морозный день, когда по команде «Две минуты» лётчики кинулись к выходу, на бегу надевая шинели, Норик обнаружил, что его шинель «заперта» через петлицы огромным амбарным замком. Вернувшись весёлыми с обеда, все обнаружили, что маленький армянин допиливает ножовкой толстую дужку замка.

— Норик, — наклонился над ним «юморист», — ты что делаешь?

— Проходи давай, — пробурчал тот, смахивая пот со лба, — ты поел, другие тоже хотят.

— Вот чудак, так этот замок без ключа открывается, — воскликнул собеседник и… отбросил дужку в сторону.

Надо было видеть в этот момент Норайра Вагинакрвича, растерянно смотревшего на проклятый замок:

— Знал ведь, что ты меня подловишь, но чтоб так просто! — развёл руками побеждённый.

Подшутили и над В. Барановым как над старшим в автобусе, прицепив на петлицы его кителя эмблемы автотранспортной службы с большими колёсами. Долго не замечая изменений в форме одежды, он, как всегда, с важным видом начальника усаживался на переднее сиденье старшего, оглядывал всех сидящих и спрашивал:

— Ну что, все сели?

Лётчики так давились от смеха, что, не в силах ответить, только кивали головами в знак согласия.

В лётной столовой одному большому любителю свежего салата нарезали полную тарелку листьев с комнатного растения, росшего тут же, в кадушке. Сев за стол, «любитель» с удивлением спросил соседа:

— Что это мне сегодня так повезло?

— Просто ребята решили отказаться в твою пользу, — ответил тот, наблюдая, как быстро исчезает «салат» с тарелки.

Кто-то всё же не выдержал такого зрелища и посочувствовал:

— Миша, ты не торопись, будет мало — скажи, мы ещё нарежем, — и показал глазами на кадушку.

Шутки и подначки были разными, может, не всегда удачными и по-мужски грубоватыми, но обиды на товарищей никто не держал. После напряжённых минут в воздухе требовалась разрядка на земле. С весёлой улыбкой на взлёте легче идти навстречу тому, что ещё не совсем ясно ни тебе, ни тем, кто с нетерпением ждёт твоего возвращения на земле.

Глава VI

В 1971 году на базе ГК НИИ ВВС состоялся большой показ авиационной техники Л. И. Брежневу, Политбюро ЦК КПСС и Правительству. Кроме военных испытателей в нём принимали участие и лётчики авиационной промышленности, в том числе известные испытатели ОКБ. Среди них был и Владимир Сергеевич Ильюшин. Я уже видел его раньше, когда он прилетал к нам для выполнения полётов по заводской программе на самолёте Су-7Б. Требовалось оценить новую доработку, улучшающую работу двигателя при стрельбе по наземным целям. На пикировании, после пуска ракет, двигатель остановился, и лётчик вынужден был посадить самолёт в степи. Когда Ильюшин появился в лётной комнате, я увидел стройного, с быстрыми движениями, лётчика в комбинезоне, подпоясанном широким офицерским ремнём. Возбуждённый, он весело рассказывал окружившим его пилотам:

— Пустил я, значит, ракеты, и только начал вывод из пикирования, как вдруг — пы-с-с-с! Тяги нет, обороты падают. Я — кран шасси на выпуск, думаю, неизвестно, чем это дело кончится, а сажать-то надо на колёса. Степь почти ровная, бежать можно, если они не отвалятся. Включаю «запуск в воздухе», а сам на скорость поглядываю: не потерять бы раньше времени. Тут и обороты пошли. Обрадовался было, да рано — на полпути «зависли». В общем, приземлился, несусь по кочкам с парашютом, бросает меня с борта на борт, а всё же заметил красную лампу — «Пожар двигателя». Эх, мать честная, выскакивать, думаю, надо, да убегать подальше. Самолёт ещё до конца не остановился, а я уж на земле. Рванулся в сторону, но не тут-то было, держит кто-то, не пускает. Оглядываюсь — хвост горит, а из кабины ко мне белый шнур тянется, который к комбинезону карабином пристёгнут. Ранец-то, значит, с аварийным запасом в кресле остался и тянет к себе. Не-ет, брат, шалишь, на такой случай нож всегда при мне.

С тех пор и я стал парашютный нож поближе к себе держать. Однажды спросил Ильюшина, почему он летает с офицерским ремнём, не военный же.

— Так он мне вместо противоперегрузочного костюма, затянешь потуже и… на петлю, — с жизнерадостной улыбкой ответил он.

И действительно, многие лётчики позднее прибегали к этому приёму, чтобы не таскать на себе ППК. Подготовка к показу началась в 1970 году, однако вспышка холеры, возникшая в Астраханской области, отодвинула его на более поздний срок. А пока свои тренировочные полёты мы записывали в лётную книжку как полёты по теме «Кристалл». Собирались показывать всё, что находилось на вооружении и на стадии испытаний. Прямо перед трибуной разворачивались воздушные бои, сбивали с истребителей воздушные мишени, стреляли и бомбили наземные цели, демонстрировали новые лётные качества опытных машин. Кроме МиГ-25 и МиГ-23 участвовал и опытный Ту-22М, дальний бомбардировщик с изменяемой геометрией крыла, ведомый лётчиком-испытателем Г. Ф. Бутенко. После окончания академии имени Н. Е. Жуковского Геннадий Филиппович прибыл в 1-е Управление, защитил кандидатскую диссертацию, но как испытатель истребительной авиации занимал скромное место в Службе у «ВГ». Зато после перехода во 2-е Управление, занимавшееся испытаниями объектов вооружения Дальней авиации под руководством генерала С. Г. Дедуха, почувствовал себя настолько уверенно, что через короткое время руководил не только испытаниями новых машин, но и самим Управлением.

В предстоящем показе даже мне досталось место — на Су-7Б залповым огнём тяжёлых неуправляемых ракет С-24 я должен был уничтожить мишень, имитирующую артиллерийскую установку. Конечно, разве можно оставаться спокойным, когда впервые выступаешь перед зрителями, да ещё такими! На максимальной скорости, на высоте 10–15 м над землёй я лихо проносился перед трибуной, огибая провода высоковольтной линии, и, выполнив энергичную полупетлю, с крутого пикирования, не теряя ни секунды, накладывал марку на цель и открывал огонь. В тот момент не переставал думать только об одном успеть, обязательно успеть, закончить вывод до высоты 500 м, чтобы не попасть под осколки от собственных ракет. В тренировочных полётах получалось всё настолько точно, что полигонная команда замучалась каждый раз устанавливать новые цели. Дошло до того, что начальник института генерал И. Д. Гайдаенко — вынужден был дать мне указание прицеливаться «чуть-чуть в сторонке». Я это выполнил. В том числе, сам того не замечая, и на самом показе. Правда, на мою ошибку никто особого внимания не обратил, поскольку весь полигон находился в дыму. Представление почти заканчивалось, когда на малой высоте и невысокой скорости «подошёл» Ту-22М и начал, не переставая, «сыпать» бомбы вдоль всего полигона. Внешне, для непрофессионального зрителя, это выглядело очень эффектно.