В лучах эксцентрики - Иван Дмитриевич Фролов
Теперь посмотрим кинематографическую версию новеллы, созданную Гайдаем. Первая ее половина, как мы уже видели, решена в комедийном ключе, с большой долей юмора и иронии. Эта «запевка» заставляет нас ожидать такого же, в духе О. Генри, завершения.
Однако начиная со встречи персонажей художественная ткань фильма заметно меняется. И в режиссерском решении, и в актерском исполнении происходит энергичное усиление бытового правдоподобия за счет иронии. Теперь старания участников действа направлены на то, чтобы сделать эту явно искусственную ситуацию более достоверной. Актеры играют настоящее душевное родство, без насмешки. И это им удается. На экране мы видим, что болезнь, как и любое несчастье, объединяет людей, делает их добрее, мягче… Но может быть, это душевное потепление у богача носит временный характер, и завтра он не узнает своего визави? Должен сказать, что при просмотре фильма об этом как-то не думается. Отношения персонажей обретают трогательный характер. Возникшая близость этих людей исполнена задушевности и, как это ни странно, юмора. Но юмора особого, не недоверчивого и не насмешливого, как у О. Генри, а, скорее, теплого, приязненного.
Новелла на экране по сравнению с первоисточником что-то потеряла, главным образом в ироническом отношении к происходящему, но выиграла в глубине и содержательности. А какой вариант достовернее, решить, пожалуй, невозможно — в жизни случается по-разному.
«Вождь краснокожих» — третья новелла.
Начинается она с негромкой, но хорошей комедийной заявки. Всадник спихнул с коновязи ногу спящего на ней незнакомца (А. Смирнов), чтобы привязать коня. Но тот, не просыпаясь, водворяет ногу на место. Всадник опять спихивает ее. Тогда незнакомец хватает всадника за грудки, легко, словно играючи, поднимает его метра на два и швыряет метров за десять, после чего тот без оглядки улепетывает.
Незнакомец снова укладывается на перекладине. К нему приближается джентльмен (Г. Вицин) и проделывает ту же операцию с ногой. Незнакомец, не снимая кепки с лица, делает выпад, но хватает воздух. Оказалось, что подошел знающий повадки Билла его напарник, который тут же излагает план, как раздобыть недостающие им две тысячи долларов. Для этого он решил использовать чадолюбие жителей местного городка: у самого богатого горожанина, Дорсета, похитить сына и получить за него солидный выкуп.
И вот друзья подъезжают на шарабане к дому Дорсета, около которого рыжий, веснушчатый мальчуган, тренируясь в меткости, бросает камнями в кошку.
Верзила Билл не может справиться с прытким мальчуганом. На помощь ему вынужден прийти Сэм с орудием диких прерий — лассо. Только после этого сорванца удается скрутить и поместить в шарабан.
Скоро пленник показал себя настоящим дьяволенком. Ему понравилась романтика лесной пещеры, в которой его спрятали от родителей.
Самое подходящее место для игры в индейцев! К тому же мальчуган оказался горазд на выдумки и проказы, в чем нашел хорошего помощника в лице режиссера. Он воткнул в свои рыжие вихры два ястребиных пера, объявил себя вождем краснокожих и начал разоблачать коварные происки бледнолицых. На всем протяжении новеллы щедрой рукой развернута яркая феерия буффонады, всевозможных комических трюков. Чего только не пришлось вытерпеть приставленному к парнишке Биллу!
Вот Билл пнул невинно лежащую на тропинке тряпку — и взвыл от боли. Под тряпкой оказался увесистый булыжник. При входе в пещеру на голову ему обрушивается вместительная бадья с камнями. Билл — то добыча краснокожих, с которой собираются снять скальп, то лошадь, на которой любил скакать неугомонный чертенок.
Мальчуган не только горазд на проделки, жертвой которых стал бедняга Билл,— он ловкий и хваткий малый. В единоборстве с Биллом он привязал детинушку к дереву, заткнул ему рот кляпом и стал обстреливать камнями.
Кончилось это «выгодное дело» тем, что незадачливые друзья сами заплатили «папаше Дорсету» 250 долларов, лишь отделаться от паршивца.
Эта новелла, с явно выраженным комедийным сюжетом, поставлена с блеском, присущим Гайдаю при воплощении на экране эксцентрических номеров,— в стремительном вихре трюков и проделок, которые еле успеваешь переваривать.
Обратите внимание: опять типичное для О. Генри построение с неожиданным поворотом в финале. Если сформулировать идейную платформу «Вождя краснокожих», то невольно напрашивается сравнение ее с предыдущей новеллой — «Родственные души». Здесь, как и там, мошенники в результате преступной комбинации надеялись разбогатеть, а стали еще беднее. А если оперировать нравственными категориями, то можно говорить о злом умысле и расплате за него, о наказании порока и торжестве справедливости. Однако насыщенная сочными красками и экспрессивными событиями новелла шире и богаче этой сухой схоластической формулы. Ее содержание разрывает узкие границы умозрительных формулировок и выходит за их пределы.
Смех вообще, как писал Н. Чернышевский в работе «Возвышенное и комическое», явление неоднозначное. Он содержит в себе не только множественность оттенков и градаций, но, главное, такие взаимоисключающие категории, как отрицание и утверждение. Как писал Чернышевский, осмеивая явление, мы в то же время примиряемся с ним. В «Вожде краснокожих» это богатство и многофункциональность смеха благодаря остроумной задумке писателя и щедрой фантазии режиссера оборачивается забавной и умной игрой в чудесные превращения. Плюсы и минусы, положительное и отрицательное, черное и белое органично и убедительно меняются местами. Малолетний мальчуган, жертва мошенников, волей обстоятельств превращается в мстителя. А вершители судеб становятся жертвами. И в
