Зеница ока. Вместо мемуаров - Василий Павлович Аксенов
Недавно зашел я в знакомый бар Рэндом Хиллс неподалеку от нашего района и заказал чай и пару сэндвичей. Вытащил русскую газету и зачитался.
— Послушайте, Вакс, — сказал мне бартендер, — у вас чай остынет. Чем это вы так зачитались?
Статья называлась «Америка, страна ублюдков», написана она была московским журналистом далеко не последнего десятка.
— Вот пишут, Рик, какое тут у нас в Америке говно.
— Вот это интересно, — сказал Рик, которому в этот час нечего было делать. — Переведите мне что-нибудь оттуда.
Журналист писал, что раньше он Америкой очень увлекался, а вот теперь понял, что это бросовое общество без всякого исторического будущего, а население этой страны — сплошные ублюдки.
В этой стране ничего не происходит, пишет он, там чепуховые новости, там только жрут, жрут и жрут. Америка превращается в общество отвратительных толстяков, заглатывающих огромное количество своих невкусных продуктов. Они ничем не интересуются, кроме кегельбанов, где они прогоняют через себя галлоны своего жидкого пива, и своей безобразной борьбы, в которой спорт подменен деревенским трюкачеством. Нет ничего скучнее, чем жить в Америке. Их секс — это одни только разговоры о сексе. Их мораль — это просто полусонное состояние. Их вкусы — это сплошной примитив. И приличного костюма не сошьют в Америке, а их автомобили специально так сделаны, чтобы через три года развалиться и заставить американских толстозадых губошлепов снова влезать в банковский кредит. Единственное, о чем еще они могут заставить себя пошевелить унылыми мозгами, это их пресловутая «политическая корректность», система, эффективно втягивающая это общество в нового типа тоталитаризм. Короче говоря, если раньше этот журналист мечтал побывать в Америке, сейчас ему совсем не хочется в эту страну ублюдков. Вот так тут пишут, Рик.
Бартендер молчал. Большие его усы, обычно закрученные кверху а-ля лорд Китченер, казалось, выставились вперед, как пики. Кажется, напрасно я ему это переводил. Тут он заговорил.
— Вакс, вы можете этому писателю передать что-нибудь от меня?
— В принципе это возможно.
— Скажите ему, что он сам ублюдок, вот и все.
Уху-ху, вот уж не ожидал, что обидится такой профессиональный человек, как бартендер Рик.
Я вообще-то с Риком в этом отношении согласен. Вместо аргументов таким интеллектуалам хочется сказать: сами вы, сами, сами ублюдки! Чего там рассусоливать! Подмечая то, что в самом деле имеется в Америке и что достойно отвержения, они все остальное выносят за скобки. В результате подобных обобщений в российском обществе, и даже, а может быть и особенно, в его интеллектуальной части, вырастает довольно вонючий антиамериканский стереотип.
Как-то пришлось мне выступать в роли гостя известного телевизионного комментатора, просвещенного человека прозападной ориентации.
— Какая черта американцев кажется вам наиболее характерной в повседневной жизни? — спросил он меня.
Я ответил:
— Вежливость.
— Вы хотите сказать, что они вежливые? — изумился он.
— До чрезвычайности, — подтвердил я. — По-моему, они даже вежливее, чем французы, не говоря уже о… хм… других народах.
— Вот уж, право, не ожидал такого ответа, — замялся комментатор. — Американцы отличаются вежливостью? Признаюсь, у нас на этот счет распространено иное мнение.
Это мнение распространяется в основном за счет бесчисленных американских зубодробительных боевиков, которые считаются в России основной волной американской культуры. Главным аргументом американского диалога представляется гипертрофированный кулачище. Отсюда один шаг до пропаганды коммунистов и ура-патриотов: наглые американцы планируют сначала ограбить, а потом поработить ослабевшую Россию. Что ж, придется еще раз помериться кулаками. Еще неизвестно, чья возьмет! Представить себе американцев и вообще Атлантический пакт в виде исторических союзников перед лицом, возможно, общих геополитических и идеологических противников такие русские органически не могут.
Я говорю «такие русские» для того, чтобы подчеркнуть то, что само собой разумеется. Не все русские, и может быть даже не большинство, «такие» — ностальгирующие по большевизму, антизападные злыдни и тупицы. Недавние совместные маневры парашютистов в Средней Азии, сотрудничество в космосе, западные магазины в Москве, бесчисленное множество иных примеров новой жизни говорят об этом без лишних слов. И все-таки легко просматривающиеся симптомы новой шизофрении вселяют очень серьезные опасения.
Во-первых, они серьезно разочаровывают активно демократическую часть российской публики — назовем ее «поколением Августа», рассеивают ее энтузиазм, вселяют усталый цинизм. Стоило ли стоять на баррикадах перед лицом, казалось бы, неминуемой гибели, если опять наверху все эти, которых мы тогда «не испугались», вся эта номенклатурка и ее отродья, комсомольчики-криминальчики, если все наши идеалы стали предметом в лучшем случае снисходительной усмешки?
Во-вторых, распространение инфекционной ностальгии создает у коммунистической оппозиции иллюзию возможности возврата к любимому прошлому. Да и не только иллюзию. Легко себе представить, что подготовленное при помощи такой вроде бы невинной ностальгии общество в случае каких-либо кризисных передряг — предположим, падение биржи, обвальная инфляция, бешеный бунт в отколовшейся провинции — ринется назад, в мир «стабильности» и «порядка», как называют сейчас ностальгирующие коммунистическую диктатуру.
В-третьих, даже и без коммунизма нынешняя ностальгия-шизофрения может очень сильно поспособствовать возникновению пусть не коммунистического, но какого-то другого малоприятного общества, сродни царствованию Александра Третьего с его квасным патриотизмом, огосударствленной церковью, политикой империалистического расширения и удушения инакомыслия.
В-четвертых, будет нарастать то, что увидел Александр Блок среди своих апокалиптических прозрений и что можно назвать в отношении России «скифским синдромом»…Нам внятно все — и острый галльский смысл, / И сумрачный германский гений…..А если нет, — нам нечего терять, / И нам доступно вероломство!….Мы обернемся к вам / Своею азиатской рожей!….Пока не поздно — старый меч в ножны, / Товарищи! Мы станем — братья!..
«Вероломство» может в любой момент перейти критическую черту, и этот призыв к братству в современном контексте звучит в России гораздо актуальнее, чем на Западе.
Незадолго до отъезда из Москвы в этом году я смотрел по телевизору праздник спецчастей военно-воздушных войск. Ну, все эти уже ставшие привычными номера с перерубанием досок и кирпичей голой ладонью, с боями каратистов и т. д. В завершение состоялись костюмированные игры под названием «Кулаки и комиссары». Кто же тут, в этом обществе, которому в течение уже десяти лет СМИ, равно как и ученые-историки, рассказывали о зверствах коллективизации и раскулачивания, оказался «гуд бойз» и «бэд бойз»? Ловкие в своих кожаных курточках, ясноглазые и с красными звездочками комиссары мощно раскидывали в разные стороны звероподобных дремучих кулаков. И побеждали ко всеобщему восторгу публики. Ну вот, что и
