Эрвин Ставинский - Восемнадцатое мгновение весны. Подлинная история Штирлица
Леман и Кур вновь выполняли задания по поддержанию связи между правительством и частями первой гвардейской дивизии. Обстановка в Берлине сложилась крайне опасная, и им приходилось проявлять смелость и ловкость, пробираясь под огнем из одной части города в другую, собирая попутно необходимую информацию. Опасность еще больше их сблизила.
В апреле 1920 года власти приняли решение о воссоздании политической полиции, и Леман с Куром вернулись в свое контрразведывательное отделение.
Пора было подводить итоги прошедшей жизни. Надежды, которые Вилли связывал с социал-демократами, не оправдались. Он испытывая глубокое разочарование от того, сколько сил и энергии, наконец здоровья, были потрачены впустую. В полицию пришли новые люди, и кому из них было дело до заслуг друзей в революцию! Всю команду Носке разогнали.
Леман вернулся на прежнюю должность. Для дальнейшего продвижения по службе ему необходимо было сдать экзамен на среднюю ступень полицейского чиновника. Для этого обычно подбиралась группа, которая в течение двух лет упорно готовилась к экзамену на высшего криминального служащего /комиссара/, а также осваивала значительное количество общеобразовательных предметов.
Такая группа подобралась и у них в отделе. Вилли энергично взялся за учебу, но незадолго до экзамена он впервые слег с приступом сахарного диабета. Тут уже было не до экзамена, нужно было лечиться, слишком серьезной оказалась болезнь. Вот когда пришлось расплачиваться за бурную молодость!
Из-за болезни он не сдал экзамена и не получил более высокого ранга. Остался криминальассистентом.
Руководство полицай-президиума, в частности правительственный советник Герке, да и сам Дильс сочувственно отнеслись к нему.
Отдавая должное его опыту и организаторским способностям, его временно назначили исполняющим обязанности начальника канцелярии отделения.
В это время вся переписка контрразведывательного отделения проходила через его руки. Он распределял дела между чиновниками, о результатах проделанной работы часто докладывал непосредственно советнику Герке, проводил еженедельные совещания с младшими чиновниками, сам вел особо важные досье, контролировал работу других чиновников. Иногда по важным делам, связанными со шпионажем, он выезжал в командировки в другие города, а также ежегодно участвовал в организации наблюдения за иностранными военными атташе во время маневров. По существу, он руководил контрразведывательным отделением в полном объеме.
В первые годы службы в политической полиции необычность ее деятельности, присутствие опасности, риска, ощущение своей власти над людьми – все это вызывало у него большую увлеченность работой. Однако постепенно Леман понял, что полиция, как флот и армия, является бюрократической системой, что здесь тоже процветает карьеризм, скрытая борьба между чиновниками за благосклонность начальства, за должности. Всей своей предшествующей флотской жизнью он был приучен к тому, что карьера должна делаться добросовестной службой, проявлением инициативы и смелости, но отнюдь не угодничеством перед начальством и «расталкиванием локтями» сослуживцев.
– Принимая участие в вооруженной борьбе в Берлине, – говорил Вилли, – я думал, что рискую жизнью во имя будущего страны и себя тоже. Однако социал-демократическая верхушка использовала таких, как я, лишь в качестве средства для достижения своих целей. Потом нас выбросили на улицу. Общее разочарование социал-демократами усиливалось чувством безысходности в связи с экономическим хаосом в стране, инфляцией и массовой безработицей. Ко всему этому добавились личные проблемы: неудача с экзаменом, заболевание диабетом, напряженные отношения с женой, которая не только меня не поддерживала морально, но постоянными придирками и упреками по поводу малых заработков, что у нас нет детей, лишь усиливала угнетающие меня чувства.
Вилли задумался и замолчал. Видимо, воспоминания его глубоко взволновали. Молчал и Клесмет. Наконец Леман поднял голову и продолжил:
– Состояние мое было ужасное, хоть стреляйся. Но как-то утром, рано проснувшись, я подумал: а почему я уперся в эту службу? Жизнь показывает, что не она должна быть целью, а мое здоровье и отдых. А работа в полиции должна помочь мне достигнуть этих целей.
Леман быстро установил контакт с одним частным детективом и за плату стал предоставлять ему необходимую информацию. Правда, первый блин вышел комом. Из-за неосторожности детектива в полиции узнали об их отношениях, но начальство дело замяло. Вилли понял, что впредь надо быть более осторожным.
Постепенно утряслись дела и на семейном фронте. С помощью Эрнста Вилли познакомился с девушкой, которая вскоре стала его любовницей. Она была значительно моложе его по возрасту, хороша собой и полна той женственности, которая так привлекает мужчин. Флорентина Ливорская, так ее зовут, росла без родителей, сиротой, к Вилли привязалась, была нежной и преданной подругой, буквально его обожающей.
На службе дела шли своим чередом. В отделении контрразведки, зная о широком военно-техническом сотрудничестве между рейхсвером и советскими военными, сквозь пальцы смотрели на деятельность советской резидентуры в Берлине. Случаи шпионажа, раскрытые 5 отделением отдела Iа полицай-президиума, не подвергались строгому судебному разбирательству. Обычно суд выносил мягкие приговоры, сводившиеся к нескольким месяцам тюремного заключения даже в отношении очень серьезных преступлений.
В 1927 году начальником отделения назначили Вильгельма Абдта, опытного военного разведчика, хорошо знающего русский и польский языки. Его заместителем стал криминальсекретарь Шлаф. После этих назначений Вилли понял, что перспектив роста по службе у него не будет. Поэтому он выбрал себе спокойное место в картотеке и там работает по настоящее время. Леман закончил свой рассказ, когда ночь уже была на исходе. Кафе закрывалось, последние посетители спешили покинуть помещение. Пора было уходить и им. На улице было тихо. Редкие автомашины высвечивали фарами одиноких прохожих.
Клесмет не раз потом вспоминал, как закончился тот памятный вечер. Помнится, он предложил пройтись пешком, чтобы освежиться, и они с Леманом, тихо беседуя, не торопясь, шли впереди, в то время как Кур в состоянии сильного опьянения буквально волочился за ними в шагах пятидесяти.
– Вилли, хотелось бы услышать от вас, как вы пришли к мысли работать с нами? – спросил Клесмет.
– Как это выразиться точно? – Леман на минуту задумался.
– Понимаете, существует ряд запретов, которые должны были бы удержать меня от этого шага: честь, верность долгу, патриотизм и тому подобное…
