Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного - Павел Федорович Николаев

При Иване IV была составлена первая русская геометрия – «книга, именуемая геометрия, или землемерие радиксом и циркулем, глубокомудрая, дающая лёгкий способ измерять места самые недоступные, плоскости, дебри».

Конечно, эти возможности широко использовались русскими людьми, почитавшимися Западом варварами.

«Судия и защитник»

27 февраля 1549 года в Кремле начал свою работу Земский собор, который (на первых порах) представлял собой расширенное совещание митрополита, бояр и наиболее знатных дворян под предводительством самого царя. То есть он мало напоминал собой последующие собрания такого рода, но был первым из них.

Необычным оказалось его начало: Иван IV вышел на Пожар (торг)[8] и с лобного места стал каяться перед народом. Признал произвол бояр, правивших в его малолетство. Сказал, что сам в те годы был глух к нуждам простых людей, «не внимал стенанию бедных». И вдруг принародно обратился к этим самым боярам:

– Какой ответ дадите нам ныне? Сколько слёз, сколько крови от вас пролилось? Я чист от сей крови, а вы ждите суда небесного.

Надо полагать, что низшие слои населения с удовлетворением восприняли угрозы молодого царя по адресу его окружения. В умах многих мелькнула заветная мысль о наказании всесильных обидчиков, а то и о стихийной расправе с ними. Но Иван тут же погасил робкие надежды простолюдинов:

– Люди божие и нам богом дарованные. Молю вашу веру к нему и любовь ко мне, будьте великодушны! Нельзя исправить минувшего зла, могу только спасать вас от подобных притеснений и грабительств. Забудьте, чего уже нет и не будет! Оставьте ненависть, вражду, соединимся все любовью христианскою! Отныне я судия вам и защитник!

С покаянием и признанием своих грехов царь обратился также к митрополиту и священнослужителям – и их призвал к забвению прошлого и сотрудничеству в настоящем.

Первое Земское собрание получило название «Собор примирения». Летописец писал о нём: «[царь] видя государство в великия тузе и печали от насилья сильных и от неправды, умысли смирити всех в любовь; и советовав со отцом своим Макарием митрополитом како бы оуставити[9] крамолы и вражду оутолити, повеле собрати всякого чину людей».

Выполняя своё обещание о защите простых людей, царь уже на следующий день после открытия Земского собора издал указ о новых формах суда. Этим указом резко ограничивалось влияние старой аристократии. Под особое покровительство Иван IV взял мелких помещиков – детей боярских и небогатых дворян, составлявших костяк вооружённых сил страны, основу её безопасности. По этому указу судить дворян мог только царь, боярский суд для них отменялся.

Чтобы государственное управление не замыкалось на узкой группе лиц, Боярская дума была увеличена с 18 до 41 человека. Были созданы также первые в России правительственные учреждения – «избы» (в дальнейшем – «приказы»), Челобитная и Посольская. Во главе первой из них царь поставил своего «добродетельного» друга Адашева, которому полностью доверял. Посольской избой управлял Иван Висковатый, вчерашний подьячий, в одночасье ставший (по современной градации) министром иностранных дел.

Земский собор работал несколько месяцев, царь в это время находился в войсках, шедших на Казань. От него долго не было никаких вестей, и в Москве встревожились. Современник писал: «Вся земля была в велицей печали и скорби». В народе говорили:

– Един государь был во всей Русской земли, како такого государя из земли выпустили. Ох, горе земле нашей!

Обращение Ивана IV ко «всей земле» породило в народе надежды на лучшее, вызвало симпатии к молодому государю. На имя царя стали поступать не только жалобы, но и предложения по улучшению жизни народа и усилению государства. До наших дней сохранились «рекомендации» Максима Грека, Ивана Пересветова и Ермолая-Еразма.

В рассуждениях о судьбах византийских царей, которые презирали своих «бояр», и в притче о юном царе, подпавшим под власть своих порочных страстей, сказывалась явная ориентация М. Грека на княжеско-боярские круги, недовольные политикой молодого государя.

Пересветов предлагал укрепление самодержавной власти путём введения порядков, господствовавших в Османской империи: строгой справедливости; выдвижения на государственные посты не по знатности фамилий, а по личным качествам; заботы о «воинниках», которыми держатся все царства. А что касается православия, полагал Пересветов, так «Бог не веру любит, а правду».

Псковский монах Ермолай-Еразм представил царю совсем другой проект. Обращая главное внимание на крестьянство, он писал: «Вся земля от царя и до простых людей тех трудов питаема». Описывая бедственное положение простых земледельцев, разоряемых большими податями и произволом начальства, он предлагал реформы в налогообложении.

…Отходчив и доверчив русский человек, веками живущий верой в доброго царя и с надеждой откликающийся на благие обещания своих правителей. Обещания, как правило, не подкрепляются практическими шагами: 27 февраля 1549 года москвичи стали свидетелями талантливо разыгранной царём одноактной пьесы под названием «Отныне я судия вам и защитник». Словом, театр на Пожаре!

Впереди Европы

В июне 1550 года Земский собор принял новый Судебник. В него вошли указы Василия III и Елены Глинской, но не только – в законодательство было внесено и много нового.

Прежде всего урезывались права наместников и волостелей. Теперь они могли собирать налоги на кормление себя любимых не по собственному хотению, а строго по доходным спискам, общим для всей страны.

Из ведения наместников изымался уголовный розыск. С этой целью была проведена губная реформа. По ней в городах и волостях из детей боярских избирались губные старосты; они должны были бороться с татями (разбойниками) и расследовать уголовные дела.

В городах начали избирать земских старост и целовальников, которые должны были участвовать в судебных разбирательствах, ведшихся наместниками. Отменялось «поле» – судебные поединки, так как этот обычай был выгоден богатым людям, имевшим возможность нанимать вместо себя хороших бойцов. Впервые вводилась уголовная ответственность за взятку (этого не было даже на Западе).

Более того, впервые в Европе Судебник обеспечивал неприкосновенность личности[10]. Отныне наместник не имел права арестовать человека, не предъявив доказательств его вины земскому старосте и двум целовальникам. Если случалось обратное, староста мог освободить арестованного и по суду взыскать с администрации наместника штраф «за бесчечье». Появилась возможность освобождения от наказания при надёжном поручительстве.

Лишались наместники и другого права: продать, казнить или отпустить на волю по своему усмотрению «татя и душегубца и всякого лихого человека». Отныне это стало прерогативой государя. При этом наказания за тяжёлые преступления были менее суровыми, чем, например, в Англии. По этому поводу путешественник Р. Ченслер писал: «По их законам они не могут повесить человека за первое