Старк Георгий Карлович. Воспоминания о службе на крейсере «Аврора» (1903–1912 гг.). - Андрей Геннадьевич Щегольков

19 февраля. В среду 22 февраля от нас уезжает великий князь, и в тот же день мы уходим на Крит на неопределенное время. Такое распоряжение получили из Питера. Командир написал резкий рапорт.

20 февраля. В первый раз был в Монте-Карло. Вся эта клоака мне не понравилась, вероятно, оттого, что раньше много об этом слышал. В рулетку я тоже не играл, а пока остальные играли, я сидел с великим князем и подсевшим к нам Шаляпиным, и мы пили шампанское.

21 февраля. Сегодня великая княгиня Анастасия Михайловна с сыном приезжали к нам и пили чай. Командир и несколько офицеров получили макленбург-шверинские ордена, я получил орден Грифа 4 степени. Очень лестно, главное, заслуженно!

25 февраля. Ушли мы из Виль-Франша в 5 часов в среду 22 февраля, после прощального завтрака, устроенного нами великому князю. Завтрак мы заворотили отличный, тем более что в Ницце можно было достать все что угодно, до свежей икры включительно.

29 февраля. Стоим здесь 4 сутки, а когда нас отсюда отпустят, неизвестно. Здесь стоит дивная погода, так что собираемся скоро нарядиться в белое, а то днем бывает очень жарко. Для корабля эта стоянка очень полезна, потому что мы чистимся, чего не могли делать до сих пор. Учеба тоже идет вовсю, так что польза бесспорная есть. Самое обидное, что никто здесь даже не знает, зачем нас сюда вызвали. Впрочем, ни один из иностранных кораблей тоже ничего не знает. Все стоят и ругаются. Интересная подробность: официально Крит принадлежит Турции. Население, главным образом, греки, стремящиеся присоединиться к Греции. Для того чтобы поддержать интересы Турции, державы-покровительницы (Англия, Франция, Италия и Россия) держат здесь своих стационеров.

7 марта. Получена телеграмма: «Министр разрешил старшему лейтенанту Старку вернуться в Россию за свой счет». Командир прочел эту телеграмму мне и бывшему тут ревизору и сказал (непечатное слово). «Когда мы нужны, то мы очень хорошие и за нами ухаживают, а когда человек устал и нуждается в отдыхе, то на свой счет. Николай Григорьевич (Лапшин ― наш ревизор и плавает с нами пять лет), удовлетворите Юрия Карловича прогонными деньгами», ― на что ревизор радостно сказал: «Есть. Будет исполнено».

В 1918 году в Гельсингфорсе я вспомнил этот жест Петра Николаевича и сделал аналогично.

Свою должность сдаю моему помощнику старшему лейтенанту Константину Николаевичу Кноррингу. 11 марта после полудня канонерская лодка «Хивинец» (стационер на Крите), пользуясь тем, что здесь стоит «Аврора», идет в Пирей на отдых, и они меня доставят в Пирей.

Воскресенье, 11 марта. Парадный прощальный завтрак. После него, сердечно распрощавшись с Петром Николаевичем, офицерами и командой, я уехал с крейсера. На «Хивинец» меня доставили на 14-ти весельном катере, на руле сидел лейтенант, а 14 гребцов ― мичманы. В Пирей прибыл на другой день. В среду на пароходе русского общества «Королева Ольга» ушел в Одессу.

На этом заканчиваются записи Г. Старка о службе на крейсере «Аврора».

Возвратившись в Россию, старший лейтенант Г. Старк был назначен командиром эсминца «Сильный», а 6 декабря 1912 года произведен в капитаны 2 ранга.

Войну 1914 года встретил, командуя эсминцем «Страшный», входящим в дивизию, которой командовал А. В. Колчак, отношения с которым сначала не сложились.

Вот как он сам пишет в дневнике: «В середине марта 1916 года начальник дивизии Колчак приехал к нам осматривать работы. Пестрота работы его растравила, и так как он и раньше был, наверное, в плохом настроении, то он начал на всех орать. Ко мне он пришел к одному из последних. В телеграфной рубке он увидел телеграфиста с обвязанной щекой. Он закричал, что это не военный человек, а баба и, узнав, что он старший телеграфист, приказал разжаловать его в рядовые. Тут я вступился и очень спокойным голосом сказал, что у этого человека болят зубы и что лишить его звания мы не имеем права, т. к. он имеет еще и Георгиевскую медаль и потому, согласно статусу, он может быть лишен звания только по приговору суда. Ни с кем не простившись, Колчак уехал. Не скажу, что после его ухода у нас было бодрое настроение, я был зол, как черт. После завтрака я поспешил к начальнику дивизиона и попросил разрешения поговорить с начальником дивизии по служебному делу. Увидев мой взволнованный вид, он посоветовал мне отложить разговор до завтра. Я настаивал на своем, и он мне разрешил. Колчак принял меня на своем флагманском пароходе ″Либава″ в половине шестого, до этого он был в отсутствии. Я прежде сказал ему, что пришел с разрешения начальника дивизиона поговорить насчет сегодняшнего смотра. Наш разговор продолжался более часа. Я выложил ему все, что было у меня на душе, сказал, что нельзя ошибки одних взваливать на всех, и порядок в это трудное время надо поддерживать не криком, и что сегодняшний смотр дал в этом отношении отрицательный результат. Дальше я перешел к нашему дивизиону. В начале войны говорили, что наш дивизион, как совершенно исправный, пойдет в первую очередь, и действительно в первые два года мы принимали участие во всех операциях, и я ― впереди, но, на наше счастье или несчастье, мы не встретили неприятеля. После операции все получили награды, мы ― ничего. Поднятию настроения людей это не способствовало. Александр Васильевич разволновался тоже в конце концов, и мы почти кричали друг на друга. В конце он сказал: ″Георгий Карлович, лучше этот разговор прекратить″. На другой день он по делам уехал в Гельсингфорс. Через два дня, вернувшись, он сделал смотр дивизиону и поблагодарил всех за боевую работу. Перед уходом со ″Страшного″ он отозвал меня в сторону и сказал: ″Знаете, Георгий Карлович, о нашем разговоре я много думал ― и по дороге в Гельсингфорс, и там тоже. Вы были совершенно правы″. Я искренне поблагодарил его. После этого признания я бы пошёл за ним куда угодно».

Г. Старк хорошо проявил себя в боевых действиях и 20 октября 1915 года «приказом главнокомандующего армиями Северного фронта и флота Балтийского моря за № 167 за мужество и храбрость, производимые против неприятеля, был награжден орденом Святого Владимира 4 степени с мечами и бантом» ― так записано в его послужном списке.

В ноябре 1916 года Г. Старк был допущен к исполнению должности начальника дивизиона эскадренных миноносцев, а в декабре того