Варвара Малахиева-Мирович - Хризалида. Стихотворения
7 августа 1928
Сергиев Посад
«В черном платке, с ногой забинтованной…»
В черном платке, с ногой забинтованной[129],В теплых калошах по саду бреду.Свет голубой, мне давно обетованный,Горняя свежесть и ясность в саду.
Недуги рушат приют мой ветшающий,Рухнет, быть может, назавтра мой дом.Кружится голубь в лазури сияющей,На землю падает лист за листом.
28 сентября 1928
Сергиев Посад
«Желтый лист на тонкой ветке…»
Желтый лист на тонкой ветке —Золотая колыбель,В ней ребенок огнецветный,Чье прозвание – Капель.
Покачается малюткаВ колыбели золотойОт рождения минуткуИ смешается с землей.
8 ноября 1928
Сергиев Посад
«Строгий и печальный взгляд…»
Валерии З<атеплинской>
Строгий и печальный взгляд[130]По-советски стриженой мадонныЗатаил привычной скорби яд.Меч не вынут из груди пронзенной.
Точно страшно вынуть этот меч.Точно скучно, если боль уйдет.И решило сердце – боль сберечьОттого, что радости не ждет.
А вдали, в нагорной вышине,Уж в цвету оливы и платаны.Вести шлют в долины о весне,Полные надежны несказанной.
10 ноября 1928
«Когда схватит горло клещами…»
Когда схватит горло клещамиИ стиснет клещи палач,Не рвись у него под руками,Не моли о пощаде, не плачь.
Затворись в голубую келью,Куда ему входа нет,И боль раскаленная телаПретворится в прохладу и свет.
13 ноября 1928
«Ужасное слово “массы”…»
Ужасное слово «массы»[131].Алмазный звук – «человек».Племена, народы и классыАлмазный звук рассек,
Когда завершилась тайнаИ в косном мире возникСорвавший покровы Майи,Носящий имя Лик.
13 ноября 1928
«Бессонной долгой ночью…»
Бессонной долгой ночью,Когда слушаешь так напряженноДокучные совести мыслиИ стоны в глухих подземельяхСвоих, заточенных в темницуВеликих возможностей жизни.
Бессонной долгой ночью,Вздыхая в тоске и томленьи,Хотело бы сердце покинутьНавеки привычные стены,И тех, кем оно любимо,И всё, что здесь полюбило.
Сума и посох дорожный. Пустыня.Молчание. Звезды.Возврат к чистоте первозданнойОчам, в темноте открытым,Предносится в смутном мечтаньи.
И рядом нежданно другоеТеснится в пределе сознаньяПрибоем властным и грозным:Застенки. Замученных жизнейГлухие призывные вопли,Во тьме затаенное гореИ слезы тоски безысходной.
Утраты, отчаянье, гибель —По струнам натянуты туго.От жизней, сокрытых во мраке,От ближних, и близких, и дальних,От всех, кто живет на земле.. . . . . . .О нет, не звездáм, не пустыне,Не снам красоты первозданной —Придется мне душу отнынеОтдать мировому страданью.
17 ноября 1928
«По привычке протянула руку…»
По привычке протянула руку.Вот она – знакомая тетрадь…Но в душе такая лень и скука,Что не знаю, как, с чего начать.
Скука, лень, еще куда ни шло бы,Но под ними смутно вижу яДушные подпольные трущобы,Где живет тоска небытия.
«Нет» всему, что имя жизни носит.«Да» – безликой, безымянной тьме.И скелет безглазый и курносый —Бес унынья – кроется во мне.
23 ноября 1928
ИЗ ЦИКЛА «МАТЕРИ»
«Кружечка. Сода. Рука терпеливая…»
Кружечка. Сода. Рука терпеливая[132]Долго искала ее поутру.Сердце сжималось любовью тоскливою:«Что как без дочери к ночи умру?»
«Голос недобрый. Больная. Сердитая.Знаю, что в тягость ей это житье.Женская доля ее непокрытая.Господи, призри на немощь ее».
Синий кувшинчик. Купелью последнеюБыл он для слепеньких ветхих очей.Тут же подсвечника башенка медная,Бабушкин дар для карсельских свечей.
Тикает маятник-страж над могилою,Счетчик ночей одиноких и дней.. . . . . . . .Жить и при жизни тебя приучила яМолча, как в царстве теней.
[январь 1929]
«Ой, матушка, солнце садится…»
Ой, матушка, солнце садится.Родимая, ночка идет.До утра душа истомится,Как птаха в морской перелет.
Завидят касатки в туманеПоутру Кощеев дворецНа острове там, на Буяне,Где встал над тобой голубец.
Ой, дайте, касатки, мне крыльяВ Кощеево царство слетать.Там в клети подземной забилиГвоздями родимую мать.
28 января 1929
Сергиев Посад
«Разломать бы Кощееву горницу…»
Разломать бы Кощееву горницу,Раскатать бы ее по доскам.Там родимую нашу затворницуОн связал по ногам и рукам.
Вереи оборвать бы железные,Разметать бы покров земляной.Встань, родимая, встань, болезная,Сядь на солнышке рядом со мной.
Ты ломай – не ломай ее горницу,Стой над нею хоть тысячу лет —Не промолвит она, не ворохнется,Не проглянет на белый свет.
29 января 1929
Сергиев Посад
«Под навесом хмурой хвои…»
Под навесом хмурой хвоиСпит угрюмый лес.Давит крышкой гробовоюНизкий свод небес.
Разлилась тоска глухаяВ мокнущих полях.Неуютно отдыхаетЗдесь твой бедный прах.
Не поможет больше печка,Треск сосновых дровИ скупой любви словечкоМеж недобрых слов.
12 апреля 1930
Сергиево
«Ты ко мне приходила, родимая…»
Ты ко мне приходила, родимая,В неразгаданном сне.Вся в слезах, твое имя твердила я,Вся в слезах, улыбалась ты мне.
И к груди твоей тесно прижалась я,Как в младенчества дни.Ты шепнула: больное, усталоеМое дитятко, с миром усни.
День прошел, но живого свиданияНе отвеялся след.И острее печаль привыкания,Что под солнцем тебя уже нет.
25 октября 1931
Москва
ЗВЕЗДНОМУ ДРУГУ[133]
Ненастные упали тени.Но я тебя люблюИ звездный облик твой забвеньюНе уступлю.
Несвязанной и разной жизньюОтныне будем жить.Но с голубой твоей отчизнойНе рву я нить.
И будут суждены нам встречиВ коротких вещих снах,Слиянья вечного предтечиВ других мирах.
30 июня 1929
«Рыбак Андрей сказал сурово…»
Рыбак Андрей сказал сурово:[134]«И вам работать час пришел»,Когда помчался дачник сноваИграть в любимый волей-бол.
Отцы семейств, матроны-дамы,Подростки, барышни в цветуС остервенением упрямоМяч отбивают на лету.
Рыбак Андрей на поздний ужинС недобрым поглядом идет.Бурчит: «Панам, ма-будь, байдуже,Какая хмара повстает.
Опять припасы дорожают,Ни хлеба нету им, ни дров,Они ж играют да играют,Пока не скосят им голов».
28 июля 1929
Посадки
«В комарином звоне гулком…»
Дане Андрееву
В комарином звоне гулком[135]Даня спит и видит сон:Принесла торговка булки,Сливки, масло и лимон.
Сон отраден и прекрасен.Будет чудный five o’clock.Пробуждение ужасно —Пусты стол и кошелек.
Нет торговки, нет и булки,Пышет зноем печки жар.И гудит победно-гулкоНа носу его комар.
8 августа 1929
Посадки
«Уж провела Кассиопея…»
Уж провела Кассиопея[136]Над соснами свою дугу.Уж третьи петухи пропели,Костры погасли на лугу.
Уже звезда АльдебаранаАлмазом встала голубымИз предрассветного тумана,А мы с тобою всё не спим.
Живую нить беседы нашей,Забыв о времени, прядемИ встречи нам сужденной чашуС доверчивым вниманьем пьем.
Так мать святого АвгустинаНа эти звездные краяС тревогою за душу сынаГлядела, как сегодня я.
17 августа 1929, 3 ч. утра
Посадки
КИЕВУ[137]
Прощай, красавец безобразный,В грязи, в отребьях и в пыли,И в смраде душного Евбаза,Где наши встречи протекли.
Твое чесночное дыханье,Твой липкий пот, твой дикий зной,Речей гортанных колготаньеТолпы, с младенчества родной,
Легко простить мне за волшебныйМонастырей старинных блескНа сини италийской неба,За вольных волн Днепровских плеск,
За радужный в пыли базаровГвоздик и роз твоих узор,За ночи звездной лучезарностьИ за любовь моих сестер.
27 августа 1929
