Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 17. Зимние перезвоны
Можно ль помочь дрофе? Попытки сделаны. В ГДР орнитологи наладили сбор яиц весною на пашнях и выводят дрофят в инкубаторах в надежде выпускать их в природу. У нас в стране такое же дело начато в Саратовской области. Именно тут, в Заволжье, на границах с землями Волгоградской области, сохранилось две трети всех дроф, обитающих ныне в стране. Этому способствовали, видимо, нераспаханные неудобья, соседствующие с полупустынями, – дрофы нашли тут одно из последних убежищ. Но «по глупости» птицы кладут яйца также на пашне. Если это пары и залежь, потомство им выводить удается. Если же по полю идут машины – кладки обречены. Яйца из этих кладок стали брать, быстро свозить в инкубатор и выращивать дроф в питомнике. За дело взялись опытные зоологи саратовской охотинспекции, возглавляемой Анатолием Виссарионовичем Хрустовым. Их поддержали московские ученые Владимир Евгеньевич Флинт (институт охраны природы) и Олег Семенович Габузов (научно-исследовательская лаборатория Главохоты). Характер дела, однако, требовал энтузиазма многих людей, в том числе пахарей, перед тракторами которых весною взлетают дрофы. В былые годы яйца были трофеем этих людей и шли на яичницу. Надо было разъяснить людям важность сохранения дроф, убедить их не губить яйца и либо взять их для инкубатора, либо объехать кладку, оставив птице островок жизни. Каждый поймет нелегкость такой пропаганды, но саратовцы справились – охрана дрофы стала патриотическим делом многих людей.
Надо сказать, в жизни дроф для орнитологов много неясного. Их не кольцевали, и неизвестно, например, куда они откочевывают на зимовку, как питаются, как мать выхаживает птенцов. Доставляя яйца с полей в инкубатор, важно было, однако, помнить: лучший из инкубаторов – все же гнездо дрофы. Возникли и неожиданные проблемы. Грачи (их стало повсюду угрожающе много!), следуя за трактором, немедленно обнаруживают кладку и в течение минуты от яиц не остается даже и скорлупы. Таким образом, инкубатор необходим. И он работает. Правда, по разным причинам лишь из половины яиц удается птенцов получить и выращивать. Но есть у саратовцев близ деревни Дьяковка маленький питомник, где ходят уже более двадцать дроф – маленьких и матерых, которым подрезали пока крылья, чтобы не улетели.
А под городом Энгельсом строится сейчас большой питомник по выращиванию редких степных животных. Большинство из них не являются и никогда не будут объектом охоты. Но заботятся о них именно охотники, делом доказывая: культурный охотник – не враг природы.
Я был в Дьяковке на совещании по сохранению дроф. Увидел, как много трудных вопросов придется еще решать. Но и порадовался: за дело взялись не только ученые, но и люди, живущие в селах Заволжья. Забота о дрофах стала большой коллективной заботой. В охране природы это самое главное.
В землянке на пустоши мы сидели с Владимиром Евгеньевичем Флинтом. Мы оба, уже поседевшие люди, много всего видали: стада диких животных в Восточной Африке, зверей и птиц на охраняемых землях Соединенных Штатов, знаем многие заповедные уголки в нашей стране. Редкое зрелище – токование дроф – было для нас особо волнующим часом. Мы видели птиц в двадцати метрах, в бинокль могли рассмотреть их в мельчайших подробностях. Наблюдали, как, разбегаясь, они поднялись на крыло. Вставало солнце, и мы, как мальчишки, толкали друг друга: «Смотри, смотри!..» А потом ходили по полю в поисках рыжевато-белых перьев, потерянных на току дрофичами.
Фото автора. 11 июня 1988 г.
Зеленый хищник
Окно в природу
Об этих необычных растениях каждый что-нибудь слышал. Они плотоядны – разными способами ловят мелких животных, восполняя недостаток веществ, получаемых из земли.
Вот снимки одного из этих ловцов. Точнее сказать, показан тут лишь ловчий механизм растения под названием венерина мухоловка. Ее добычей становятся разного рода насекомые, но даже такое резвое существо, как муха, не успевает выскользнуть из капкана.
Капканом растению служат листья размером с большую пуговицу от пальто, способные складываться вдвое по серединной жилке, смыкая при этом окраинные реснички. Приложите друг к другу запястья рук, широко разведите в стороны ладони с растопыренными пальцами – перед вами почти точная, увеличенная модель листа мухоловки.
Внутренняя часть ловушки ярко окрашена и привлекательно пахнет. Как во всяком капкане, есть тут спусковой механизм, состоящий из шести (по три на каждой половине листа) тонких сверхчувствительных выростов. Коснулась муха одного… ничего не произошло! (Могла ведь упасть на ловушку соринка, песчинка, зря капкан захлопывать нерасчетливо – в исходное положение система вернется лишь через сутки.) Нужен надежный сигнал, что села живая добыча. И он поступает. Муха коснулась еще одного «датчика». И тут же створки молниеносно соединились. Муха в ловушке! Комарик или маленький муравьишка через решетку смогут и вылезти – растению это выгодно, зачем тратить пищеварительный сок на крохи еды. А вот муха или большой муравей уже не уйдут. Трепыхаясь в ловушке, они заденут еще один «датчик», и створки соединятся так, что решетки теперь уже нет – добыча в плотной зеленой капсуле и скоро будет покрыта «желудочным соком»… Через несколько дней листок-ловушка расправится, ветер сдует все, что осталось от муравья или мухи, а капкан опять насторожен.
Венерина мухоловка – растение редкое, нигде, кроме Северной Каролины (США), оно не встречается. Вообще же плотоядных растений на земле около пятисот. Переваривают добычу все они в принципе одинаково, а вот способом ловли ни одно из растений «каролинский капкан» не повторяет.
Очень распространены западни-кувшины. В отличие от капканов это своеобразные ловчие ямы, куда легко провалиться, но очень трудно выбраться. Ловля эта пассивная и все же добычливая, поскольку насекомые привлекаются запахом и кувшинчиков у растений (например, у американских саррацений) целые батареи – до тридцати штук. На дне кувшинчика – сок, растворяющий животную пищу. Чтобы он не слишком разбавлялся дождями, кувшинчики сверху снабжены колпачками – в сушь приоткрыты, во время дождя прижаты.
Третий способ привлечь и оставить добычу в ловушке используют многочисленные росянки. Листья этих растений – круглые или продолговато-вильчатые – усеяны яркими ресничками с каплями клейкой жидкости на концах. Привлеченные яркой окраской ресничек и блеском мнимой росы, насекомые увязают в клею. Попытки выбраться способствуют выделению клея – реснички наклоняются и обволакивают жертву.
Среди восьмидесяти видов росянок четыре вида произрастают на территории нашей страны. Одну из росянок – растеньице высотою с мизинец – можно увидеть на мшистых болотах севера.
Много росянок в Австралии. Одна из них – библис гигантский – породила легенду о растениях-людоедах. Наверное, в самом деле не очень приятно оказаться в липких, похожих на кустарники зарослях. Но самой крупной добычей этого растения-хищника становятся только улитки, лягушки, мыши.
Особенности плотоядных растений давно замечены и животными, и человеком. Жители островов Малайзии в случае несварения желудка пьют из кувшинов хищных растений кисловатую жидкость, по-видимому, схожую с тем, что продается в аптеках с этикеткой «пепсин». Птицы из некоторых кувшинов приспособились извлекать еще не переваренных насекомых. А росянку в Северной Африке и на Пиренейском полуострове развешивают по стенам для борьбы с мухами – изобретение липкой бумаги, возможно, росянками и подсказано.
Растения-хищники – цветковые, опыляют их насекомые. Произрастая на исключительно бедных почвах, необходимый для жизни азот они добывают охотой, роднясь с плотоядным миром живой природы. Экспериментируя, натуралисты подкладывали им в ловушки кусочки мяса – усваивают великолепно!
Фото из архива В. Пескова. 19 июня 1988 г.
Музей коня
Километрах в пяти от литовского городка Аникщяя у дороги мы увидели стрелочку-указатель: «Музей коня». Свернули. Увидели сначала свадьбу, жених и невеста с друзьями совершали в нарядных повозках «круг радости» – погоняя лошадей, ехали по лужку, по дороге аникщяйского бора. Мы порадовались за молодых – такое запоминается.
Потом мы увидели всадников, каждому было лет тринадцать – пятнадцать. Как завзятые наездники, они скакали через препятствия, мчались вперегонки… Это была «живая часть» музея коня, созданного тут недавно.
История создания его любопытна. Директор сельскохозяйственной академии профессор Пятрас Васинаускас, видя, как из хозяйства села вытесняется лошадь, решил привлечь литовцев к этой проблеме. Сделал он это своеобразно. На лошади в легкой телеге отправился в путешествие по Литве и проехал, заглядывая в села и хутора, 1500 километров. Были при этом встречи с людьми, беседы о лошади, о том, что она может еще сделать для человека и как важно ее сберечь. О «лошадиной одиссее» профессора много писали. Транспортное его средство в одну лошадиную силу регулярно появлялось на экранах телевизоров. Цель была достигнута. Судьба лошади задела многих. Укрепилось ее положение в коллективных хозяйствах. Стали заводить лошадей и на личных подворьях. Сейчас холмистый литовский пейзаж просто немыслим без пасущейся лошади. А повозку свою профессор Васинаускас подарил своему другу, директору опытного совхоза Антонасу Поджюкасу. Повозка стала первым экспонатом музея.
