Арман Лану - Здравствуйте, Эмиль Золя!

«Слава Золя, его заслуга в том, что искусство его не похоже на искусство Барреса, которое подобно меланхоличному и мутному пруду; искусство Золя — это большая река, которая течет, унося все сложные переплетения жизни, все дерзновенные явления действительности».

Оставалось еще вырвать писателя из объятий его сторонников!

Достаточно обратиться к сведениям в публичных библиотеках, чтобы убедиться, что читатели подтвердили суждение Калибана, кричавшего на Монмартрском кладбище: «Жерминаль! Жерминаль!»

Трудно определить, сколько было продано экземпляров книг Золя (этого не знал даже его издатель), но известно, что к моменту опубликования «Доктора Паскаля» было выпущено 500 000 экземпляров «Ругон-Маккаров», а к 1924 году только из типографии издателей Шарпантье и Фаскеля вышло 2 500 000 экземпляров эпопеи Золя!

К 1923 году было продано 265 000 экземпляров «Разгрома», 256 000 экземпляров «Нана», 233 000 — «Земли», 203 000 — «Западни», 171 000 — «Жерминаля». Таким образом, наибольшим успехом у читателей пользовались «Разгром» и «Нана», романы о войне и продажной любви, насилии и эротизме. Это подтверждает, таким образом, вывод психоанализа, который видит в агрессивности и эротизме главные стихии, обусловливающие поведение и поступки человека-зверя. Что касается романов, пользовавшихся наименьшим успехом, то это были произведения, в которых излагалась история семьи или которые служили «мостиком» к другим произведениям: «Его превосходительство Эжен Ругон» (48 000 экземпляров к 1923 году), «Завоевание Плассана» (48 000), «Карьера Ругонов» (55 000).

После 1923 года возникло множество издательств, и это затрудняет дальнейший подсчет. Издательство «Ливр де пош», а также издательства различных клубов и по сей день продолжают продавать сотни тысяч книг Золя. Безусловно, роман «Жерминаль» переместился со своего места, приблизившись к книгам, выпущенным в наибольшем количестве, но в основном данные на 1923 год не устарели.

Во Франции есть целый легион писателей, которые чем-либо обязаны Золя: Жюль Ромен и унанимисты, Дюамель, Роже Мартен дю Гар, популисты и различные представители получивших дальнейшее развитие реализма и натурализма, которые от Ромена Роллана до Марселя Эме, от Люсьена Декава до Л.-Ф. Селина, Блеза Сандрара и до более молодых — Эрве Базена, Сержа Груссара, Жоржа Арно и многих других — продолжают обогащать жанр романа.

За пределами Франции Золя пользуется успехом, равным успеху Гюго, Бальзака, Стендаля и Флобера, причем его издают больше, чем последних двух писателей. Вот некоторые данные, позволяющие судить о влиянии Золя за полвека. Чехов, Куприн и Толстой отмечали значение Золя. Герхарт Гауптман заимствовав из «Жерминаля» идею своих «Ткачей». Генрих Манн, этот «немецкий Золя», изобразил в «Учителе Унрате» сестру Нана. Марлен Дитрих создала позднее в фильме, поставленном по этому произведению, чувственный образ, который до сих пор не дает спокойно спать юношам из киноклубов и маститым кинорежиссерам. Другой пример, более близкий к нам по времени: Ремарк и Пливье. Нельзя не упомянуть также Горького, который говорил: «Мне нравится угрюмая, темными красками живопись Золя…» Влияние Золя испытал и Кнут Гамсун. Нужно назвать также Бласко Ибаньеса, Пио Бароху, Витторини, Стриндберга, Силона, Лиама О’Флаэрти, Феррейра де Кастро и др.

Англичане оказались более устойчивыми, однако друг Золя Георг Моор, Арнольд Беннет, Голсуорси и в особенности Д. Г. Лоуренс и Джеймс Джойс, не будь Золя, не стали бы тем, кем они стали.

Среди американцев прежде всего следует назвать Теодора Драйзера, «американского Золя», Шервуда Андерсона, Синклера Льюиса и во вторую очередь (только потому, что это более свежие примеры) — Стейнбека, Колдуэлла, Генри Миллера и др. У Драйзера такой же творческий метод: поведение героя обусловлено его темпераментом. Он заимствует даже терминологию и усваивает детерминизм Золя. И разве неясно, чем обязан автору «Ругон-Маккаров» Джон Дос-Пассос, написавший «Манхеттенский поток» (1925) и «42-ю параллель» (1930), хотя он пользуется и иной литературной техникой?

Если представить себе общую картину развития доброкачественного американского романа — «Три солдата» Джона Дос-Пассоса, «Прощай, оружие» Хемингуэя (см. «Разгром»), «Непобежденный» Фолкнера, «Табачная дорога» Колдуэлла (см. «Нана» и «Западня»), «Тропики» Генри Миллера и «Гроздья гнева» Стейнбека (см. «Жерминаль»), то невозможно будет отрицать влияние Золя на современную литературу США.

Генри Джеймс, один из крупнейших американских писателей, которые отлично знали Францию и которых так плохо знают во Франции, сказал, воздавая дань уважения Золя: «„Ругон-Маккары“ — это беспримерный акт мужества в истории литературы».

А Эптон Синклер заметил: «Именно так мне хотелось бы писать».

Вместе с Бальзаком, Гюго — автором «Отверженных» и Эженом Сю, которого не следует забывать, Золя стоит у Истоков той мировой литературы, которая не является ни интроспективной, ни таинственно-непостижимой, у истоков романа, который приемлет существование внешнего мира и соглашается черпать в нем свои темы. Более того, нельзя не видеть, что он изобразил в своих романах нового героя (и это было революционным новшеством) — физиологического человека, заполонившего затем всю литературу, человека, все функции которого отныне на виду.

Это влияние совершенно не связано ни со стилем Золя, искаженным в переводах, ни с его идеями экспериментирования, ни с тем наспех созданным архитектурным построением, которое и является натурализмом и которое, как старались нас убедить поверхностные критики, и составляет главное в творчестве Золя. Критикам это было необходимо для изничтожения писателя.

За границей и по сей день живут не теории Золя, а воплотившееся в его творчестве, представляющем собой значительную научную ценность, отношение писателя к человеку, социальной среде и внешнему миру, его изумительная любовь к людям.

В стране социалистического реализма, далеким предшественником которого он в известной мере являлся, Золя занимает третье место среди французских романистов, и книги его издаются там миллионными тиражами.

Ганс Рейфиш, автор замечательной книги «Дело Дрейфуса», писал недавно Жюлю Ромэну:

«Мы придаем очень большое значение Золя. Ни один писатель XIX века не является для нас столь актуальным. Творчество Золя более актуально, чем творчество Толстого, чем творчество Достоевского, даже чем творчество Бальзака. Золя отобразил в большей степени, чем эти писатели, новое положение в мире, новые проблемы коллективной жизни и жизни пролетариата. Он единственный писатель, который сумел вырваться из царства буржуазии».