Леонид Млечин - Холодная война: политики, полководцы, разведчики

15 августа 1953 года после полуночи на двух джипах и с грузовиками, полными солдат, командир императорской гвардии полковник Нематолла Назири отправился к Мосаддыку с фирманом — шахским повелением отправить его в отставку. Полковник, который командовал семьюстами солдатами, был лоялен шаху. Полковник должен был блокировать начальника Генерального штаба, чтобы армия не выступила на защиту премьер-министра. Но начальник штаба отсутствовал в своем доме. Там было пусто: ни слуги, ни швейцара у входа. Полковник почему-то не насторожился. А начальник штаба уже поднял по тревоге своих солдат. Когда полковник прибыл к дому Мосаддыка, его разоружили. Начальник Генерального штаба назвал его предателем и отправил в тюрьму.

Мосаддык выступил по радио и сообщил, что сорвана попытка государственного переворота, организованная шахом и иностранными элементами. Услышав это, испуганный шах в сопровождении шахини Сорейи, собрав вещи, сел в двухмоторный «бичкрафт». Шах занял кресло пилота и взял курс на Багдад. Оттуда они улетели в Рим, где нашли убежище. Министр иностранных дел Ирана Хусейн Фатеми на митинге назвал шаха предателем.

Начальник иранского отдела в ЦРУ Джон Уоллер отправил Кермиту Рузвельту шифровку: возвращайтесь. Рузвельт мог улететь вместе с генералом Захеди и другими на самолете американского военно-воздушного атташе. Но он не хотел покидать поле боя. Он не считал кампанию проигранной. У него в руках была мощная агентурная сеть, и генерал Захеди был вполне популярным среди военных. Рузвельт решил распространить широко по городу шахский фирман о назначении генерала Захеди. В Вашингтоне никто не разделял его оптимизма. Фактически он продолжал действовать в одиночку.

Мосаддык был уверен, что победил. А люди вновь и вновь выходили на улицы, протестуя против правительства, которое ничего не делает, чтобы жизнь стала лучше. Ему и в голову не приходило, что может последовать вторая попытка его свергнуть. Он наивно велел полиции не мешать людям выходить на демонстрации.

Искренний по натуре Мосаддык по-детски верил другим людям. Его не сложно было растрогать. Однажды к нему пришел американский посол и стал жаловаться, что демонстранты угрожают даже семьям американцев. К тому времени вместо Грейди, который поддерживал иранских националистов, в Тегеран отправили послом Лоя Гендерсона. Он считал Мосаддыка «сумасшедшим, вступившим в союз с русскими».

Мосаддык возмутился и прямо в присутствии посла отправил полицию разогнать демонстрацию, которая на сей раз состояла из его верных сторонников. Потом он вообще запретил все демонстрации и приказал военным исполнить его приказ.

19 августа на улицы вышли только противники Мосаддыка. Его сторонники, исполняя его приказ, остались дома. Единственная партия, готовая защищать правительство, Туде, весь день совещалась: что делать? Один из лидеров партии позвонил Мосаддыку и предложил выдать им оружие.

— Если я когда-нибудь соглашусь вооружить политическую партию, — ответил Мосаддык, — пусть Аллах лишит меня правой руки!

Но не по этой причине Туде осталась дома. Она, как считается, ждала указаний из Москвы и не получила их. Тем временем военные освободили полковника Назири, который немедленно мобилизовал императорскую гвардию против правительства. Большинство военных хранило верность шаху. Военные придали путчу ореол законности. В атаке на правительственные здания участвовали танк и артиллерия. Настоящая битва шла за резиденцию Мосаддыка. Восставшие захватили телеграф и сообщили всей стране, что правительство Мосаддыка низложено.

А шах ни о чем не подозревал. Он обедал в своем отеле в Риме вместе с женой и двумя адъютантами. Внезапно ворвалась группа репортеров. Они хотели знать мнение шаха о том, что происходит в Тегеране. Шах не сразу поверил этим сообщениям. Потом он вскочил на ноги:

— Мой народ любит меня!

В ту среду погибли примерно три сотни человек, половина в бою за дом Мосаддыка. Резиденцию Мосаддыка захватили. Но самого премьер-министра не нашли. Его увезли его помощники. В американском посольстве пили шампанское. Во временном штабе генерала Захеди в офицерском клубе Кермита Рузвельта приветствовали как героя. Новый глава правительства Захеди приказал запретить все демонстрации, закрыть границы и вычистить всех сторонников Мосаддыка из армии и полиции.

Мосаддык не смог бы долго скрываться, даже если бы захотел. Вечером он позвонил в офицерский клуб, чтобы договориться об условиях сдачи. Его привезли в пижаме. Генерал Захеди больше всего боялся, что бывшего премьера попытаются убить.

А шах нанял голландский авиалайнер, чтобы прилететь в Тегеран. Его сопровождали восемь иракских истребителей. На аэродроме его встречал военный оркестр. Шесть дней изменили его жизнь! В воскресенье шах бежал из страны. Вернулся он триумфатором.

Шах пригласил к себе Кермита Рузвельта. Налили ледяной водки. Шах сказал:

— Я обязан своим троном Аллаху, моему народу, моей армии и вам.

Мосаддыка перевели в военную тюрьму. Он предстал перед военным трибуналом.

— Мое единственное преступление, — сказал Мосаддык своим судьям, — это то, что я национализировал иранскую нефтяную промышленность и избавил страну от колониализма, политического и экономического влияния великих империй.

Приговор: три года тюрьмы и домашний арест до конца жизни. Мосаддык отсидел срок от звонка до звонка. Летом 1956 года его отвезли домой. Его стерегли агенты шахской спецслужбы САВАК. К нему не допускали никого, кроме родственников и ближайших друзей.

Арестовали шестьсот офицеров, близких к нему. Примерно шестьдесят расстреляли. В 1965 году умерла его жена. Через несколько месяцев у него самого нашли рак горла. Шах предложил ему полечиться за границей. Он отказался. Приехала бригада итальянских врачей. Мосаддыка привезли в Тегеран, где он лечился. Опухоль ему удалили, но подвергли слишком сильному облучению кобальтом. Это принесло больше вреда, чем пользы. 5 марта 1967 года в возрасте восьмидесяти пяти лет он умер. Публичные похороны не разрешили…

Однако Великобритании едва ли стоило торжествовать. 5 декабря 1954 года шах восстановил дипломатические отношения с Лондоном. Но англичане утратили свои позиции в Иране. Им пришлось поделиться с американскими нефтяниками. Англо-иранская компания была переименована в «Бритиш петролеум», за ней оставили только сорок процентов прежней доли в иранской добыче нефти. Остальное получили американские нефтяные компании. Этим занимался заместитель Джона Фостера Даллеса — Герберт Гувер-младший, который прибыл в Тегеран улаживать нефтяные дела. 30 октября 1954 года экспорт иранской нефти был поручен Международному нефтяному консорциуму, в который вошли девять нефтяных компаний.