Гарри Оппенгеймер: бриллианты, золото и династия - Michael Cardo

HFO часто привлекали к выполнению церемониальных обязанностей. Например, в сентябре 1996 года Годселл пригласил его и Бриджет на Western Deep Levels, где HFO дал старт новому проекту глубокой добычи. В каком-то смысле он был талисманом Anglo, хотя и обладал большим величием и могуществом, чем может адекватно передать этот термин. Однако влияние Оппенгеймера на политику и стратегию группы уже не было неоспоримым. Наша организация будет гораздо слабее, если мы разделимся, и мы не собираемся этого делать", - уверенно заявил HFO в конце 1994 года.⁴⁷ Но он ошибся. Международная инвестиционная среда менялась. Старый порядок финансовых домов, занимавшихся добычей полезных ископаемых, переживал не лучшие времена. Инвесторы теперь стремились увеличить стоимость акций, поощряя переход от громоздких конгломератов к более узким компаниям, предприятиям, ориентированным на меньшее количество товаров и избавленным от промышленного багажа. В Южной Африке конкурентом Anglo стала компания Gencor. Купив Billiton International у Royal Dutch Shell, Gencor приступила к продаже своих непрофильных, не связанных с добычей полезных ископаемых активов. Она выделила свои активы, связанные с цветными металлами и не связанными с добычей золота, под названием Billiton, разместила акции компании на Лондонской фондовой бирже, а затем объединилась с Gold Fields South Africa, создав крупнейшего в мире производителя золота. Anglo посмотрела на листинг Billiton в Лондоне и решила последовать его примеру. Майк Кинг, финансовый директор Anglo, провел детальное исследование последствий, которые обещали быть сложными как с финансовой, так и с административной точки зрения. Anglo придется изменить методы управления и развеять представление о том, что это, по сути, семейный бизнес, в котором все решают Оппенгеймеры. Она должна была стать объектом пристального внимания со стороны лондонских акционеров, которые работали по другим правилам и ожиданиям. Тем не менее, привлекательность компании была неоспоримой. Конкуренты Anglo, крупные австралийские шахтеры - Broken Hill Proprietary Company Limited (BHP) и Rio Tinto - уже были там. Кроме того, Anglo было бы гораздо проще привлекать капитал в Лондоне. Новое местонахождение Anglo сделало бы компанию по-настоящему глобальным предприятием.

 

HFO и Бобби Годселл на Западном глубоком уровне, 1996 год. (Anglo American)

Как и подобает статусу HFO, окончательное обсуждение листинга Anglo в Лондоне - собрание руководителей, на котором было принято решение, - проходило в библиотеке Брентхерста. Позднее ходили слухи, что хотя HFO и не был сторонником переезда, его оппозиция была более чем сдержанной. На самом деле большая часть дебатов вокруг листинга в Лондоне (и слияния Anglo и Minorco, которое ему предшествовало) была связана с выбором времени. Юристы Anglo предлагали осторожный подход. Для того чтобы предполагаемая Anglo American plc могла вести бизнес в США, Anglo и De Beers должны были быть разделены операционно (но не в плане владения акциями). Этот процесс может занять до 18 месяцев. Огилви Томпсон не видел смысла в ожидании: из-за постоянных антимонопольных претензий De Beers он не мог свободно ездить в США, и ему никогда не было удобно вести там дела. JOT был глубоко оскорблен решением судьи Мукасея по делу Consgold, и его раздражала постоянная угроза судебного разбирательства, которая, казалось, преследовала группу в Стране свободы. В отличие от Слэка, он был рад отказаться от доступа к американским возможностям, если это означало, что слияние и выход на биржу в Лондоне могут быть ускорены. В Брентхерсте Огилви Томпсон предложил собравшимся руководителям Anglo свой вариант переезда в Лондон, но, к своему изумлению, обнаружил, что никто из них не склонен поддержать его подход. Лесли Бойд особенно активно выступал против. По воспоминаниям Тони Трахара, "когда мы прервались на обед... Джулиан бродил вокруг, как раненый буйвол"⁴⁸ JOT был в ярости от Слэка: он подозревал его в лоббировании членов исполнительного совета Anglo за его спиной. Тем не менее, как только коллектив принял окончательное решение о листинге в Лондоне, по признанию Трахара, JOT довел процесс до конца с "большой эффективностью и решительностью". Оливер Бэринг, один из нескольких консультантов по этому проекту, предсказал, что цена акций Anglo вырастет как минимум в четыре раза. "Так и произошло, - с триумфом вспоминал Трахар, - листинг прошел с большим успехом". Доверенные лица Огилви Томпсона утверждают, что он считал листинг в Лондоне своим коронным достижением. Но для множества современных комментаторов, которые смотрят в зеркало заднего вида, а не на лобовое стекло, "катастрофический" - прилагательное, нередко применяемое к этому шагу. В 2016 году Тим Коэн, один из лучших финансовых журналистов Южной Африки, заявил: "Лондонский листинг Anglo был катастрофой".⁴⁹ Калим Раджаб, летописец политического мышления Оппенгеймера, вынес такой же проклятый вердикт: "Сейчас компания представляет собой оболочку того, чем она когда-то была, после катастрофического листинга в Лондоне... непредвиденные последствия которого так и не были полностью продуманы"⁵⁰.

Когда компания Anglo вышла на биржу в Лондоне, династическая нить начала разрываться. Эрнест Оппенгеймер задумывал Anglo как горнодобывающий дом, укоренившийся в Южной Африке, как средство развития экономики принятой им страны. Династия, которую он создал, всегда вкладывала огромные финансовые и эмоциональные средства в Anglo и De Beers. "Мы как семья всегда были счастливы, когда все наши яйца лежали в одной корзине, - писал Ники несколько лет спустя Синтии Кэрролл, тогдашнему генеральному директору Anglo, - до тех пор, пока мы управляли этой корзиной или имели на нее реальное влияние!"⁵¹ К концу жизни HFO хватка семьи за корзину - или, по крайней мере, за ту ее часть, которую занимала Anglo, - начала ослабевать. Перспективы того, что Ники возглавит компанию, были невелики, а путь Джонатана к вершине казался неясным. Это был процесс ослабления - "ослабления", как назвал его Ники, - который семья полностью "поддерживала и понимала", заверил он Кэрролла. Будучи в душе трейдером, Ники долгое время был озабочен алмазной стороной бизнеса. Во второй половине 1980-х годов, будучи председателем Diamond Trading Company, лондонского офиса De Beers, Ники нашел свою нишу. Его любили и уважали во всей компании. На юге Африки, на отдаленных шахтах Клейнзее и Оранджемунда, "NFO XI" - команда по крикету, собранная Ники, - обеспечивала развлечения для жителей изолированных шахт. Это были праздничные мероприятия с участием великих персонажей спортивного прошлого Южной Африки - бывших первоклассных игроков в крикет, таких как Винс ван дер Бийл, Дэвид Дайер, Алан Коури и Руперт "Спук" Хэнли, и хотя Ники, по природе своей тихий и замкнутый, не был особенно заметен, все знали, что он приложил немало усилий для организации этих туров. Он, а не De Beers,