Николай Зенькович - Маршалы и генсеки

Не испытывали священного трепета и перед Сталиным. Другие, их сменившие, будут замирать в восторге, неметь от сладостного томления при виде вождя. А для этих он товарищ, соратник. Они знавали его в разных ситуациях, не всегда красивых и приятных. В тридцать седьмом еще не вышел «Краткий курс истории ВКП(б)» с безудержными восхвалениями гениального вождя всех времен и народов, он не изображен еще единственным человеком, которого партия посылала на самые опасные и решающие для революции фронты, где он обеспечивал победы.

Участвовавшие в застольях по поводу годовщин революционных праздников военные, сражавшиеся на гражданской в качестве комбригов, начдивов, командармов и комфронтами, захмелев, шумно спорили, где шли главные бои. Каждый громко кричал, доказывал, что судьба революции решалась именно на том участке, где рубился он. Вспыхивали ссоры. Крепли обиды. Сгоряча обвиняли друг друга в протекционизме, в проталкивании своих однополчан.

Сталину надоели постоянные распри, вспыхивающие среди захмелевших военачальников. Первого мая 1936 года подвыпившие гости снова затеяли выяснение отношений. Случилось это после военного парада на праздничном обеде в квартире Ворошилова.

Обычно сдержанный, всегда производивший впечатление воспитанного человека, Тухачевский вдруг набросился на Ворошилова с Буденным, обвиняя их в том, что они группируют вокруг себя небольшую кучку людей, выходцев из Первой Конной, и с ними определяют всю военную политику.

Свидетелями инцидента были Сталин и Молотов.

Клим метал на них злорадные взгляды-молнии, в которых читалось:

«Вот вам и из благородных кровей! Гость на хозяина чтобы голос повышал — в каких салонах это видано?» Повернулся к обидчику — остер на язык:

— А вокруг вас разве не группируются?

Сталин тогда сказал:

— Надо перестать препираться частным образом. Нужно устроить заседание Политбюро, и на этом заседании подробно разобрать, в чем тут дело.

Заседание Политбюро состоялось на следующий день. После оглашения взаимных претензий и обмена упреками Тухачевский снял свои обвинения.

Рассказывая об этом случае, Ворошилов заметил:

— Тухачевский тогда отказался от своих обвинений. Хотя группа Якира и Уборевича на заседании Политбюро вела себя в отношении меня довольно агрессивно. Уборевич еще молчал, а Гамарник и Якир вели себя в отношении меня очень скверно.

Знаете, по какому случаю и где Ворошилов обнародовал данный эпизод? Ни за что не догадаетесь. Наверное, для многих читателей это будет открытием. Так вот, Климент Ефремович поведал о нем на расширенном заседании Военного Совета при. наркоме обороны с участием членов Политбюро. Кроме постоянных членов на Военном Совете присутствовало 116 военных работников, приглашенных с мест и из центрального аппарата НКО.

Заседание проходило в Кремле с 1 по 4 июня 1937 года. Оно было созвано специально для того, чтобы обсудить доклад Ворошилова «О раскрытом органами НКВД контрреволюционном заговоре в РККА».

Перед началом работы Военного Совета всем его участникам раздали показания Тухачевского, Якира и других заговорщиков. Протоколы допросов арестованных военачальников получили и приглашенные с мест. Как видим, утверждения о том, что все делалось келейно, с соблюдением секретности, притом самой строжайшей, опровергаются архивными источниками. Сталин вынес вопрос на открытое коллегиальное обсуждение, готов был выслушать любое мнение.

В первый день с докладом выступил Ворошилов:

— Органами Наркомвнудел раскрыта в армии долго существовавшая и безнаказанно орудовавшая, строго законспирированная контрреволюционная организация, возглавлявшаяся людьми, которые стояли во главе армии…

Зал блистал большими звездами в петлицах, свидетельствовавших о высочайших воинских званиях присутствовавших — маршальских, командармских первого и второго ранга, комкорских, комдивских, светился бритыми по тогдашней моде головами. В Кремле был собран весь цвет высшего комсостава Красной Армии. Что ни имя — то легенда, восторг и преклонение страны.

— О том, что эти люди — Тухачевский, Якир, Уборевич и ряд других людей — были между собой близки, это мы зцали, это не было секретом. Но от близости, даже от такой групповой близости до контрреволюции очень далеко…

Ворошилов взял на себя изрядную долю вины, покаявшись, что не разглядел за своей спиной сговора, за безобидной групповщиной — зловещих замыслов:

— Я, как народный комиссар, откровенно должен сказать, что не только не замечал подлых предателей, но даже когда некоторых из них — Горбачева, Фельдмана и других — уже начали разоблачать, я не хотел верить, что это люди, как казалось, безукоризненно работавшие, способны были на столь чудовищные преступления. Моя вина в этом огромна. Но я не могу отметить ни одного случая предупредительного сигнала и с вашей стороны, товарищи… Повторяю, что никто и ни разу не сигнализировал мне или ЦК партии о том, что в РККА существуют контрреволюционные конспираторы…

Нарком в докладе призвал «проверить и очистить армию буквально до самых последних щелочек…», заранее предупреждая, что в результате этой чистки «может быть в количественном выражении мы понесем большой урон».

На следующий день, 2 июня, на Военном Совете выступил Сталин. Его речь никогда не публиковалась, не вошла она и в «Собрание сочинений». Неправленый машинописный экземпляр стенограммы недавно обнаружен в его личном архиве.

Сославшись на показания самих арестованных, Сталин сделал вывод, что в стране был «военно-политический заговор против Советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами». По его утверждению, руководителями этого заговора были Троцкий, Рыков, Бухарин, Рудзутак, Карахан, Енукидзе, Ягода, а по военной линии Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман и Гамарник.

— Это — ядро военно-политического заговора, — медленно ронял в зал Сталин зловещие слова. — Ядро, которое имело систематические сношения с германскими фашистами, особенно с германским рейхсвером, и которое приспосабливало всю свою работу к вкусам и заказам со стороны германских фашистов.

Сталин уверял, что из 13 названных им руководителей заговора десять человек, то есть все, кроме Рыкова, Бухарина и Гамарника, являются шпионами немецкой, а некоторые и японской разведок. Каждому дал развернутую характеристику — по списку:

— Тухачевский… Вы читали его показания.

— Да, читали, — раздались голоса.

— Он оперативный план наш, оперативный план — наше святое-святых передал немецкому рейхсверу. Имел свидание с представителями немецкого рейхсвера. Шпион? Шпион. Для благовидности на Западе этих жуликов из западноевропейских цивилизованных стран называют информаторами, а мы-то по-русски знаем, что это просто шпион. Якир — систематически информировал немецкий штаб. Он выдумал себе эту болезнь печени…