Артём Тарасов - Миллионер: Исповедь первого капиталиста новой России
Горбачев чувствовал себя неудобно, волновался, но сказал:
– Вопрос ясен, есть еще желающие выступить или ставим на голосование?
Чем бы закончилось это голосование, всем было понятно заранее. Но в самый решающий момент слово взял Александр Николаевич Яковлев и поинтересовался, когда и кем были застенографированы выступления Тихонова и Тарасова в воркутинской шахте. Оказалось, что в руках Крючкова не стенограмма, а всего лишь интерпретация наших слов, причем нами не подписанная, а значит, не имеющая документального подтверждения. Магнитофонной записи наших выступлений, которыми поинтересовался Яковлев, также не существовало.
Не ожидавший такого поворота событий, Горбачев, как всегда, моментально решил уйти в кусты и произнес:
– Что же это получается, товарищи, почему вы неподготовленные вопросы выносите на Политбюро?
Вопрос был снят с повестки дня, как неподготовленный. Я потом только выяснил, что Александр Яковлев и Владимир Тихонов были друзьями еще со студенческой скамьи.
Через много лет после описанных выше событий я оказался в гостях у Александра Яковлева, бывшего тогда директором ОРТ. Мы сидели на кухне за чашкой чая, и я спросил: «Что же все-таки за человек Михаил Сергеевич Горбачев?» И Яковлев для иллюстрации поведал мне одну историю, которая не требовала комментариев.
Став президентом СССР, Горбачев вызвал Яковлева и сообщил, что хочет назначить его своим вице-президентом. Яковлев отказался. Горбачев вызвал его во второй раз – опять отказ. В третий – та же реакция. В конце концов, обвинив Яковлева в том, что он не поддерживает перестройку и боится ответственности, Михаил Сергеевич добился его согласия.
Александр Николаевич срочно написал текст своего доклада в качестве вице-президента, потому что утверждать его кандидатуру должен был съезд народных депутатов. Наступил назначенный день съезда. Горбачев объявил, что хочет представить всей стране и съезду кандидатуру вице-президента Советского Союза и дать ему слово для выступления.
Яковлев сидел вдалеке от президиума съезда, поэтому при этих словах он поднялся с места, вышел в проход и направился к трибуне. Но когда до ступенек, ведущих на сцену, оставалось метров десять, Горбачев вдруг объявил:
– Слово для выступления предоставляется кандидату в вице-президенты СССР товарищу Геннадию Ивановичу Янаеву!
Александр Николаевич так и застыл на месте, не зная, что делать. Делегаты съезда единодушно хлопали Янаеву, который, обогнув Яковлева, прошел на сцену и встал на трибуне. Пришлось задом пятиться на свое место в зале.
– У меня до сих пор хранится экземпляр этого доклада! – сказал Яковлев и продолжил: – А потом, конечно, я его спросил: Михаил Сергеевич, как же это так? Четыре раза ты меня уговаривал согласиться на эту должность, а потом, не предупредив, так подставил перед съездом! Зачем это тебе было надо?
Горбачев не моргнув глазом ответил, что это не он, а Политбюро в последний момент отказалось поддержать кандидатуру Яковлева, а он замотался и не успел его предупредить. Смех, да и только! Но таков уж он был по своей натуре, наш Михаил Сергеевич Горбачев.
* * *Мои встречи с шахтерами в Воркуте и со Спиридоновым в Сыктывкаре имели неожиданное продолжение.
Оказалось, что одного из депутатов Верховного Совета СССР, как раз от Республики Коми, назначили на работу в правительство СССР, и, таким образом, в ноябре 1989 года были объявлены дополнительные выборы на эту депутатскую вакансию. Шахтеры, помнившие наш приезд к ним и возмущенные его лживой трактовкой в прессе, выдвинули меня кандидатом в народные депутаты СССР от Республики Коми. Мне предстояло срочно выехать в город Ухту для встречи с избирателями.
После консультации с академиком Тихоновым, когда он твердо посоветовал мне ехать туда немедленно, я собрал вещи и вновь отправился в Республику Коми. Ухтинские шахтеры встречали меня на вокзале с оркестром, местные газеты взорвались сообщением о моем приезде. Эту новость объявили по Центральному телевидению и по радио. Были запланированы многочисленные встречи с избирателями в Ухте, Воркуте и Сыктывкаре, и я понимал, что шансы мои победить были очень высоки. Я обладал нерастраченным опытом борьбы в Смоленском округе, знал уже теорию и практику участия в выборных баталиях, у меня были прекрасные экономическая и политическая платформы и огромная поддержка по всей стране, как у популярного публичного человека.
Приехав в Ухту, я по ходу узнал, что главным моим соперником на выборах стал первый секретарь коммунистической партии республики Юрий Спиридонов, тот самый, который запретил мне появляться на территории Коми! Это был убийственный поворот судьбы!
В гостинице меня ждала конфиденциальная бумага. Это было лаконичное письмо, подписанное самим Спиридоновым, который приглашал к нему на встречу в Сыктывкар завтра в одиннадцать часов утра.
Мне вспомнился разговор с партийным секретарем из Брянска: «… посидели бы в кабинете, выпили водочки, поговорили…», и я решил к Спиридонову поехать. Поезд до Сыктывкара был ночью, поэтому утром ровно в назначенное время я поднялся на второй этаж и вошел в приемную первого секретаря Ю.А. Спиридонова.
Юрий Алексеевич начал разговор с извинений. Он рассказал про звонок Горбачева и какими словами тот его крыл за наше посещение республики, про его шоковое состояние и невозможность что-либо возразить. Он вдруг заявил, что ему после этого было ужасно стыдно за слова, которые были сказаны им в мой адрес, ему и сейчас стыдно, и он просит меня его простить.
Потом он перешел к теме выборов и сообщил, что, по его прогнозу, я, скорее всего, одержу на этих выборах победу. Время такое, что власти больше не доверяют, шахтеры только что приостановили забастовку, их поддерживало все население Коми, а я – выдвиженец от них, следовательно, мои шансы намного выше, чем его собственные.
– Согласись, что для тебя эти выборы – занимательная игра. Может быть, просто желание доказать себе, на что ты способен, – говорил Спиридонов. – А для меня это важнейшее условие продолжения моей жизни. Если я не стану депутатом СССР, тогда меня сместят с моего поста. Ты же понимаешь, что по национальности я не принадлежу к угорским народам. Поэтому в случае проигрыша я лишусь всего, что имею, и мне придется даже уехать из республики. Для меня это означает крах всей моей жизни и карьеры.
Поворот разговора оказался для меня неожиданным. До встречи со Спиридоновым я был настроен агрессивно и готовился к борьбе.
– В общем, я прошу тебя снять свою кандидатуру и в этих выборах не участвовать, – продолжал Спиридонов. – Если ты согласишься на мои условия, я обещаю тебе вернуться к прежним идеям о свободной зоне кооперации в Коми. Я тогда буду недосягаем даже для Горбачева и смогу свободно вам помогать. Вот и все, что я хотел сказать. Решение принимать тебе самому. Я тебя не тороплю, иди и подумай. Еще раз извини, если что не так.
