Сергей Степанов - Век психологии: имена и судьбы

Всемирную известность Зейгарник принес открытый ею феномен, названный ее именем и описанный почти во всех психологических энциклопедиях, словарях и учебниках. Это открытие было сделано Зейгарник в 1925 году, и ее имя у многих последующих поколений психологов ассоциируется с именами давно почивших мэтров – Кёлера и Коффки, Вертгеймера и Левина.

Ее имя действительно принадлежит истории. Но не той отдаленной истории, которая открывается нам в пожелтевших фотографиях и в ломких страницах старых книг, а той живой, к которой имели возможность прикоснуться многие современные российские психологи. Студенты семидесятых, слушая ее лекции, воспринимали мировую психологию буквально из первых рук. Может быть, именно поэтому кое-кому из них и удалось стать психологами. Ведь психология – это не просто свод знаний. Это особое мироощущение. Это духовная практика. А чтобы освоить ее, необходим Учитель. Таким Учителем для многих по праву была Б.В. Зейгарник.

Блюма Вульфовна Зейгарник родилась 9 ноября 1900 года в литовском городке Пренай. Там же и окончила гимназию. Документальных свидетельств о той поре ее жизни не сохранилось. Можно лишь догадываться, что ее судьба в те годы складывалась весьма заурядно: ничто не предрекало скромной девушке из небогатой еврейской семьи блестящую научную карьеру.

Она рано вышла замуж и в 1921 году отправилась вместе с мужем в Берлин: он был командирован для работы в торговом представительстве РСФСР. Она поступила в Берлинский университет, куда ее влекло зародившееся в юности увлечение психологией. Однако по признанию самой Зейгарник, психологию она в те годы понимала своеобразно: психологические озарения она искала в книгах Л.Н. Толстого, Ф. Шиллера, И.В. Гете. (Подход, надо признать, небезосновательный, хотя довольно односторонний и ненаучный). Поэтому ее выбор пал на филологический факультет. Там ей пришлось погрузиться в изучение языков, в частности – разнообразных диалектов немецкого. Сразу же стало ясно, что никакой психологии здесь найти не удастся.

Однако при существовавшем тогда свободном посещении лекций студенты могли по своему желанию слушать кого угодно. Так, Зейгарник побывала на лекциях А. Эйнштейна. Впоследствии она вспоминала, что ничего не поняла из его слов, но была очарована обаянием этого «большого ребенка с лучистыми синими глазами».

Случайно попав на лекцию профессора М. Вертгеймера, Зейгарник поняла, в какое русло ей следует направить свой интерес. После лекции она подошла к профессору и с юношеской непосредственностью заявила, что ей очень нравится теория гештальт-психологии. Вертгеймер вполне серьезно ответил: «Мне она тоже нравится».

Вертгеймер, как известно, входил в триумвират, который создал программу гештальтистского направления. К этому триумвирату относят также В. Кёлер а и К. Коффку. Келер возглавлял Берлинский институт психологии, Вертгеймер был там профессором, Коффка периодически читал лекции.

Преподавал в Берлинском институте и Курт Левин. В те годы его психологическая теория была еще в стадии становления. Близкий по своим научным взглядам гештальтистам, он тем не менее не входил в их круг, что впоследствии дало повод исследователям рассматривать его теорию как вполне автономную.

Зейгарник познакомилась с Левином в 1924 году, стала посещать его семинар. Среди прочих авторитетных ученых именно Левин привлек ее тем, что непосредственно занимался психологией личности. Именно эта сфера интересовала Зейгарник.

Левин не скрывал своего пренебрежения к так называемой академической психологии, из поля зрения которой выпадала личность и движущие ею мотивы, потребности, квазипотребности и их зависимости от социального окружения. Ориентация на изучение поведения личности в ее среде (в дальнейшем Левин называл среду жизненным пространством) отличала его подход от подхода многих гештальт-психологов. В исследованиях последних доминировала, говоря современным языком, когнитивистская установка, и категориальная сетка психологического мышления стягивалась к категории образа, а не мотива, как у Левина.

Вокруг Левина сложился круг его ближайших последователей и учеников, в который входили несколько студентов из Германии, а также России, США и даже Японии. Зейгарник вошла в их число.

Параллельно Зейгарник продолжала посещать занятия и у других преподавателей. Она часто бывала в психиатрической клинике К. Гольдштейна, который был близок гештальтистам своим учением об организме как целом. Она прослушала курс лекций Э. Шпрангера, который запомнился ей как блестящий лектор. Шпрангер, однако, не только не примыкал к гештальтистам, но и был их противником. Узнав, что Зейгарник посещает семинар Левина, он принялся настойчиво ее отговаривать от этого. Сходной со Шпрангером позиции придерживался и М. Дессуар, преподававший эстетику, но постоянно касавшийся вопросов психологии. Он отрицательно относился к гештальт-теории. Однако взглядов Зейгарник это не поколебало. Она нашла себя в школе Левина.

Сам Левин, который был ненамного старше своих учеников, выступал для них не только учителем, но и другом-единомышленником. Зейгарник вспоминала, что общение с Левином отличалось от принятого в академических кругах. С теми, кто становился его учениками, Левин постоянно общался вне стен университета, нередко приглашал к себе домой. Сквозь призму психологических проблем велись беседы на самые разные темы, в частности, и о художественной литературе, знатоком которой, особенно Толстого и Достоевского, был Левин. Его научная школа стала своего рода семьей, о которой он заботился.

Человек с общительным, живым характером, Левин вовлекал своих учеников в особую «игру-поиск», часто делая предметом исследования непосредственные житейские наблюдения над людьми. Так, его семинары часто проходили в кафе за чашкой кофе. В частности, сам феномен запоминания незавершенных действий был «подсмотрен» именно в такой ситуации. Дело было так. Внимание психологов привлек тот факт, что официант, приняв у них заказ, не сделал никаких записей, хотя перечень заказанных блюд был обширным, и принес к столу все, ничего не забыв. На замечание по поводу его удивительной памяти он пожал плечами, сказав, что он всегда точно помнит, какие блюда заказывают клиенты. Тогда психологи опросили его припомнить, что выбрали из меню посетители, которых он обслуживал до них и которые только что ушли из кафе. Официант растерялся и признался, что не может сколь-нибудь точно воспроизвести тот заказ. Вскоре после этого случая возник замысел проверить экспериментально, как влияет на запоминание завершенность или незавершенность действия. Эту работу и проделала Зейгарник.