Федор Достоевский. Единство личной жизни и творчества автора гениальных романов-трагедий [litres] - Константин Васильевич Мочульский
Летом 1874 г. писатель уезжает в Эмс лечить эмфизему легких и обдумывает план романа. Ему не работается. «Когда же писать роман, – пишет он жене, – днем, при этаком блеске и солнце, когда манит гулять и шумят улицы? Дай Бог только начать роман и наметить хоть что-нибудь. Начать – это уже половина дела». Вместо писания романа он читает Пушкина и «упивается восторгом». Снова поражает его гениальный замысел «Скупого рыцаря»; и под влиянием пушкинского трагического скупца он задумывает своего героя – Аркадия Долгорукого с его «идеей Ротшильда».
Как всегда, Достоевский с трудом разбирается в бесчисленных планах, идеях, интригах, возникающих в его неистощимой фантазии. «Обилие плана, – сообщает он жене, – вот главный недостаток. Когда рассмотрел в целом, то вижу, что в нем соединились четыре романа». «Подросток» – самый перегруженный из всех романов Достоевского. Из него можно было бы выкроить не четыре, а семь или восемь вполне законченных романов.
Вернувшись в конце июля из Эмса, писатель на всю зиму поселяется с семьей в Старой Руссе и погружается в писание «Подростка».
Дочь Достоевского, Любовь, в своих воспоминаниях подробно описывает жизнь семьи в маленьком тихом городке. Достоевские снимали дачу у полковника Гриббе. Это был «домик в немецком вкусе прибалтийских губерний, полный неожиданных сюрпризов, потайных стенных шкафов, подъемных дверей, ведущих к темным пыльным винтовым лестницам. Низкие и тесные комнатки были обставлены старою мебелью в стиле ампир; зеленоватые зеркала отражали искаженные лица тех, кто имел храбрость заглянуть в них. На наклеенных на полотно листах бумаги, служивших картинами, нашему удивленному детскому взору представлялись уродливые китаянки с аршинными ногтями и втиснутыми в детские ботинки ножками. Запертая веранда с разноцветными стенами была нашим единственным удовольствием, а маленький китайский биллиард со своими стеклянными шарами и колокольчиками развлекал нас в длинные дождливые дни. За домом находился сад со смешными маленькими клумбами, засаженными цветами. В этом саду, прорезанном маленьким каналом, росли всевозможные фрукты. По смерти старого полковника мои родители купили у его наследников этот домик за бесценок (весной 1876 г.)».
Любовь Достоевская утверждает, что топография города Скотопригоньевска, в котором происходит действие романа «Братья Карамазовы», отражает облик Старой Руссы и что дом старика Карамазова напоминает дачу полковника Гриббе. Некоторые из местных жителей попадают в роман. Так, например, купец Плотников, у которого Митя Карамазов накупает угощения для цыган, существовал действительно и был излюбленным поставщиком писателя. Ямщики Андрей и Тимофей, везущие Митю в Мокрое, – добрые друзья семьи Достоевских: они ежегодно возили детей на берег Ильменя, где осенью останавливался пароход. Любовь Федоровна уверяет даже, что Грушенька была «молодая провинциалка, которую ее родители знали в Старой Руссе».
В захолустном северном городке писатель жил уединенно и замкнуто. В воспоминаниях дочери мы находим любопытное описание его стиля жизни. Достоевский вставал после одиннадцати, делал гимнастику, тщательно мылся; если был в хорошем настроении, напевал «На заре ты ее не буди». Никогда не ходил в халате, не выносил пятен на платье; носил тонкое белье и крахмальные воротнички. Помолившись, выпивал два стакана крепкого чая, а третий уносил к себе.
В кабинете, над диваном, висела копия «Сикстинской Мадонны». На письменном столе вещи располагались в педантичнейшем порядке. После завтрака он диктовал главу, написанную ночью. «Мать стенографировала, – пишет Любовь Достоевская, – переписывала, он исправлял, мать снова переписывала и посылала в типографию. Мать не критиковала, только иногда переодевала героинь из голубого в розовое: изменяла фасон шляпы героя и снимала с него бороду». После диктовки писатель раздавал детям лакомства; в ящике стола всегда бывали припасены пастила, винные ягоды, финики, орехи, изюм.
В 4 часа он выходил на прогулку: шел, опустив голову в глубокой задумчивости; не глядя, раздавал милостыню – раз подал монету собственной жене. Любил покупать конфеты, виноград, груши в самом дорогом магазине. В 6 часов обедали, в 9 ужинали. Достоевский садился за работу, благословив детей и прочитав с ними молитву Богородице. Работал при двух свечах, много курил. Читал детям вслух повести Пушкина, поэмы Лермонтова, «Тараса Бульбу» Гоголя и «Разбойников» Шиллера. Знал наизусть всех героев Диккенса и Вальтера Скотта.
Этим тихим уютом и относительным благосостоянием Достоевский обязан своей жене. Анна Григорьевна проявила большие организаторские и коммерческие таланты. Она умела сговориться и рассчитаться с кредиторами, охранить мужа от вымогательств родственников и наладить собственное издательство. В 1873 г. она стала издательницей произведений мужа. «Идиот» и «Бесы», изданные в одном томе, положили начало материальному обеспечению писателя.
Несмотря на предупредительность и любезность Некрасова, писателя продолжало тревожить его неожиданное сближение с недавними врагами. В декабре 1874 г. он писал жене: «Вчера прочел в „Гражданине“, что Лев Толстой продал свой роман („Анна Каренина“) в „Русский вестник“, в 40 листов, и он пойдет с января, – по пятисот рублей с листа, т. е. за 20 000. Мне 250 р. не могли сразу решиться дать, а Л. Толстому 500 заплатили с готовностью! Нет, уж слишком меня низко ценят, оттого, что работой живу. Теперь Некрасов вполне может меня стеснить, если будет что-нибудь против их направления: он знает, что в „Русском вестнике“ теперь (т. е. на будущий год) меня не возьмут, т. к. „Русский вестник“ завален романами. Но хотя бы нам этот год пришлось милостыню просить, я не уступлю в направлении ни строчки!» Теперь он понимает, почему Катков не мог сразу решиться дать ему 250 рублей за лист «Подростка»: в его портфеле уже лежал огромный роман Толстого «Анна Каренина». Но опасения насчет «притеснений» со стороны Некрасова не оправдались.
В феврале 1874 г. писатель на несколько дней приезжает в Петербург и привозит в редакцию «Отечественных записок» первые две части романа. Некрасов встречает его «чрезвычайно дружески и радушно». 9 февраля Достоевский сообщает жене: «Некрасов пришел, чтобы выразить свой восторг по прочтении конца первой части. „Всю ночь сидел, читал, до того завлекся, а в мои лета и с моим здоровьем не позволил бы этого себе“. „И какая, батюшка, у вас свежесть!.. Такой свежести в наши лета уже не бывает, и нет и ни у одного писателя. У Льва Толстого в последнем романе лишь повторение того, что я и прежде у него же читал, только в прежнем лучше“». Некрасову особенно понравились первые две
