Витус Беринг - Камчатские экспедиции

Все эти привлекательные слухи постепенно проникали из Камчатки в Москву и Петербург, где глубокомыслящий и все соображавший царь Петр Великий на все это обращал величайшее внимание и составлял предположение о снаряжении дальнейших плаваний на восток, для которых Камчатка должна была служить исходною точкою.

Этот великий государь давно уже постиг, какое значение должны иметь географические исследования, и неоднократно оказывал им свое мощное покровительство. Так, по его указанию были предприняты в 1710–1716 гг. несколько плаваний по группам Новосибирских островов.

Князь Матвей Петрович Гагарин, тогдашний генерал-губернатор Сибири, всегда в высшей степени сочувствовавший делу народного образования в России и вообще поощрявший всякое благородное и достойное предприятие, со своей стороны, всеми зависящими от него средствами оказывал свое содействие этим экспедициям.

После того как русские дошли до устьев Яны и Индигирки, распространился было слух с 1644 г., сперва через сведения, доставленные известным уже нам Стадухиным, будто перед устьями Яны к северу и на восток найден громадный, неведомый остров.

В начале восемнадцатого столетия были получены первые, более определенные вести – только не об одном, а о нескольких различных островах, окаймляющих, будто бы, северное прибрежье Сибири, в особенности против Святого Носа и устьев реки Колымы. Вследствие полученного в этом смысле донесения от казачьего старшины Пермякова якутский воевода Траурнихт снарядил две экспедиции, одну в Колымск, а другую к Яне.

Последняя выступила под начальством казака Вагина осенью 1711 г. к Усть-Янску, а в мае 1712 г. она пошла, в сопровождении Пермякова, на нартах через Святой Нос к северу. Дошли, действительно, до какого-то безлесного острова такой величины, что для того, чтобы окружить его, потребовалось от 9 до12 дней езды (без сомнения, первый из Ляховских островов). В виду был еще другой остров, но экспедиция должна была вернуться по недостатку съестных припасов.

Пермяков и три его товарища были убиты своими же людьми, воспротивившимися перенести лишения и затруднения дальнейшего путешествия. Колымская экспедиция не принесла никаких результатов, которые заслуживали бы быть упомянутыми, равно как и еще третья экспедиция, предпринятая в марте 1714 г. казаком Марковым с устья Яны, продолжавшаяся семь дней на санях.

Ничего нового они не открыли. В июле 1724 г. боярский сын Федот Амосов отправился на судне из Нижнеколымска, чтобы обследовать указанный Стадухиным большой остров, простирающийся будто бы от Яны до устья Индигирки и который был посещаем в ноябре 1720 г. промышленником Иваном Вилейном на нартах.

Но Амосов вскоре вернулся, теснимый плавучими льдами. В ноябре того года он действительно дошел на нартах до какого-то острова, но после краткого там пребывания вернулся по недостатку продовольственных запасов. То был, вероятно, уже прежде известный Медвежий остров[72]. Полагали, что остров, на котором был Иван Вилейн с устья Яны, и этот остров, открытый Амосовым, представляют собой одно одно и то же.

В промежуток этого времени царь Петр Великий посылал в 1720 г. данцигского ученого врача Даниила Готлиба Мессершмидта в сопровождении капитана Табберта (названного впоследствии фон Страленбергом) для исследования Сибири.

Путешествия этого естествоиспытателя продолжались до 1726 г., и путешественником были доставлены первые и важнейшие сведения и данные для определения математического и физического положения Сибири, равно как и сделаны весьма интересные и замечательные наблюдения о производительной силе людей и почве этого обширного края, до отдаленнейших его пределов на севере и северо-востоке.

В то же время царь заботился прежде всего об изыскании возможно лучших путей сообщения с дальней Камчаткой. По этим путям отправилось туда несколько «навигаторов» и «геодезистов», которые, впрочем, уже в 1721 г. вернулись опять в Якутск. По-видимому, эта экспедиция не имела еще целью Америку, а только Курильские острова, с которых они сделали подробную съемку – и составили им карту.

Наконец в 1724 г. царь повелел снарядить экспедицию, которая должна была отправиться к «Большой Восточной Земле», а именно определить, существует ли или нет связь между обеими частями света. Еще незадолго перед своею кончиной Петр сам составил инструкцию для этой экспедиции и дал своему адмиралу графу Федору Апраксину все необходимые указания.

Начальником этого предприятия, которое впоследствии было названо Первой Камчатской экспедицией, был назначен Витус Беринг[73], ютландец родом, предприимчивый датский моряк, принятый царем в 1704 г. в русскую службу и отличавшийся своею неустрашимостью во время морских сражений со шведами. К Берингу были прикомандированы лейтенанты Мартын Шпангберг и Алексей Чириков и еще несколько русских корабельных строителей.

5 февраля 1725 г., за три дня до кончины великого царя, Беринг с товарищами выехали из Санкт-Петербурга, чтобы отправиться через всю Сибирь к берегам Тихого океана. Путешествие это через Сибирь продолжалось три года, будучи сопряжено с величайшими затруднениями, лишениями, даже страданиями от голода.

Наконец в 1728 г. собрались все участвующие в экспедиции в Нижнекамчатском остроге у устья реки Камчатки, и туда же были доставлены все необходимые материалы для плавания. 4 апреля были спущены на воду два судна, большее «Гавриил» и меньшее «Фортуна», и снабжены всем необходимым для сорока человек на годичное плавание.

20 июля Беринг вышел на этих судах в море, держа курс на северо-восток, вдоль восточного берега Азии, который подробно был снят на карту, служившую долгое время единственною картою этого берегового пространства.

Этим путем Беринг дошел до крайних пределов земли чукчей, почти до середины пролива, названного впоследствии по его имени. Чукчи ему рассказывали, что далее берег заворачивает на запад, и показали ему издали, у южного входа в Берингов пролив, большой остров, которому Беринг, когда он проплыл мимо его, дал название «Св. Лаврентия» в честь святого угодника того дня (10 августа).

Такое название этот остров сохранил доныне. 15 августа он дошел до 67°18' северной широты, и здесь ему казалось, что берег действительно, согласно указаниям чукчей, уклонялся на запад. Из этого Беринг вывел заключение, что он дошел до крайней точки Северо-Восточной Азии и, обходя ее кругом, заканчивает данное ему поручение. Поэтому он решил возвратиться, «чтобы не быть затертым льдами Полярного моря».

Соображая все, нужно полагать, что Беринг дошел до выдающегося в Берингов пролив, несколько к северо-западу от входа в него, мыса Сердце-Камень, так названного поселившимися на Анадыре русскими по сходству его наружной формы с сердцем.