Мария Щербак - 50 знаменитых звездных пар

В феврале 1996 г. Николай окончательно расстался с «Секретом». Новый альбом группы «Blues de Moscou» наполовину был записан уже без Фоменко. К тому времени он уже перебрался в Москву, стал ведущим нескольких суперпопулярных телепроектов, снимался в кино, играл в театре «Сатирикон», участвовал в автомобильных «гонках на выживание».

Свою будущую жену Николай увидел первый раз в 1990 г., когда «Секрет» был на пике популярности. Фоменко приехал в Одессу, где снимался фильм с его музыкой: «Мне какой-то режиссер заказал музыку к фильму написать. Ну, я пишу музыку, лечу в Одессу, а там все шепотом, с придыханием: «У нас снимается МАША ГОЛУБКИНА!!! Вы видели МАШУ ГОЛУБКИНУ?!!» Нет, я не видел Машу Голубкину, а чего мне ее видеть, я сам только что из Гамбурга вернулся! И тут она прошла мимо меня и сказала: “Драссьте!”»

Сама Маша добавляла, смеясь, что была в тот момент «совершенно деревянная»: «Я от волнения даже не увидела, что Коля один. Мне сказали, что это – “Секрет”, и мне показалось, что их трое. И все с гитарами. И я сказала всем троим: “Драссьте!”» А дальше существуют две версии развития событий. Голубкиной: «Господи, ну надо же, какие-то три придурка – это и есть группа “Секрет”?!» А версия Фоменко такая: «Интересно, а в какой гостинице она остановилась?”» Но тогда между ними ничего не произошло…

Маша родилась в Москве 22 сентября 1973 г. в семье актеров театра и кино Андрея Миронова и Ларисы Голубкиной, которые прожили в браке 14 лет. Об этом союзе до сих пор ходит немало легенд, что, впрочем, вполне объяснимо – когда под одной крышей живут две звезды, пересудов не избежать. «У меня сложилась в детстве такая неожиданная ситуация – я жутко стеснялась, что я дочка артистов. Все говорили: “Миронова энд Голубкина”, во дворе почему-то меня называли “холодного энд горячего копчения”, у детей такая шутка была дурацкая. Я страшно комплексовала по этому поводу: все люди как люди, одна я тут такая… Тяжело быть ребенком артистов в этом смысле».

Маша, которую традиционно называют приемной дочерью Андрея Миронова и которую дочь его первой жены, Екатерины Градовой, сестрой не считает, имеет абсолютное сходство с легендарным актером. Причем не только внешнее, но и поведение ее так же стремительно, импульсивно и четко, как у Миронова. Отец оказал на дочь огромное влияние. Она верит древней восточной мудрости: до пяти лет с ребенком – как с царем, до 15 – как с рабом, а потом – как с равным. В их отношениях с папой, считает она, только-только наступало время, когда он начинал говорить с ней как с равным человеком. Дома он бывал иногда настоящим деспотом, и Маша в полной мере испытала на себе страсть отца к совершенству и абсолютному порядку. Впрочем, сегодня она вспоминает о своих детских переживаниях с юмором.

Лариса Голубкина была образцовой хранительницей домашнего очага: «Я больше не встречала таких женщин, как моя мама. Бывает, женщина умеет хорошо готовить, но не любит заниматься уборкой в квартире и не работает. Бывает, женщина всю себя отдает работе и совершенно не занимается хозяйством и не рожает детей. Моя мама успевала все».

В детстве Маша даже не мечтала стать актрисой. Видя всегда перед глазами своего отца, она считала, что овладеть актерской профессией на его уровне она не сможет. Дочь Миронова училась в московской спецшколе с французским уклоном и не понимала, почему над ней измываются учителя: «Ругали меня изрядно. Хотя, как я теперь понимаю, там вот какая была проблема: в советских школах учителя хотели, чтобы родители-артисты чаще их навещали. А как их туда заманить? Правильно, двойками. Поэтому двойки у меня были постоянно. И еще они норовили все время сказать: “У ТАКИХ родителей! И ТАКАЯ дочь!” Какая уж я ТАКАЯ была, не понимаю. Смирный и воспитанный ребенок, если вдуматься: “здравствуйте – спасибо – извините…” А мама никак не могла понять, в чем дело, и все искала во мне изъяны. И в конце концов перевела меня в другую школу, где все были дети артистов и где мне простили ТАКИХ родителей…»

На маленькую Машу огромное влияние оказали компании, которые собирались дома, разговоры, споры, истории, которые здесь рассказывались, атмосфера: «У нас никогда не было скучно. Ни дня. Я, например, выпускала для родителей стенгазету, к их дням рождения. Вырезала из газет какие-то фразы, сама делала рисунки и подклеивала к этим рисункам подписи. Сочинила длинную историю их любви, и заканчивалась она очень смешно: сидят старичок со старушкой на лавке и надпись: “Все ближе финиш”».

Родители не твердили дочери, что она непременно должна быть актрисой. Да и сама она не задумывалась об этой профессии. В 10-летнем возрасте, например, Маша серьезно увлеклась лошадьми, пошла даже заниматься в конную секцию при Тимирязевской академии и долгое время мечтала лишь об одном – стать после окончания школы профессиональной наездницей. Но в 16 лет снялась в фильме «Ребро Адама», и это событие стало в итоге решающим моментом, определившим выбор профессии: «Точнее, не сама работа в картине, а то, что, увидев ее, сказала мне моя бабушка – Мария Владимировна: “Ты имеешь право быть актрисой”. Получить из ее уст такую оценку, скажу честно, дорогого стоит». Поэтому после школы Голубкина поступила в Театральное училище им. Б. В. Щукина, а когда окончила его, была принята в Театр сатиры.

…В 1994 г. Николай уже кое-как перебрался из Питера в Москву: «И где-то мы с друзьями выпивали энд закусывали, и Мария с подругами там образовалась». Маше подружки сказали: «“Поехали, там такая группа будет, как раз три парня”. Они уже все сосчитали. А я сидела дома, куковала. Поэтому согласилась»… Потом он повез ее домой. Причем без всяких перспектив, потому что «она себя вела – “я не такая, я жду трамвая”. Такая у нее подача была… Она всем своим видом мне сообщала: “Там, где вы учились, там мы преподавали!” И мне ничего не оставалось, как тоже состроить лицо: “Госпадзиии, да у нас таких…” А у меня тогда был 300-й “мерс”, 124-й кузов…»

Потом Маша еще долго «выпасала» Николая, в которого влюбилась с первого взгляда. Приезжала на запись телепередачи «Проще простого»: «Ой, ребята, какую интересную передачу вы снимаете! Ничего, что я такая накрашенная? Я после спектакля…» Потом ездила туда, где они тусовались, и специально брала с собой товарища, изображавшего ее кавалера, чтоб не так все наглядно было…

В общем, они так хохотали, хохотали, Фоменко все еще по привычке верил, что она «такая цаца…» А потом, под Рождество, он ей сказал: «Ну что, Маша, хватит?» «Да, – сказала Маша, – хватит». И они уехали на Мосфильмовскую улицу и исчезли для человечества на четыре дня: «Вообще не выходили из квартиры. А Ларис-Иванна звонила каждые пять минут и говорила автоответчику: “Возьмите трубку! Коля! Маша! Я все равно знаю, что вы там!!!”»