Мартин Бут - Жизнь мага. Алистер Кроули

Дороти Олсен, тридцатидвухлетняя американка, со-иершая турне по Европе, заехала в Шель в порядке мистического паломничества, чтобы навестить Кроули, знаменитого Мастера Териона. С собой у неё была определённая сумма денег. Кроули радушно принял её, проникся к ней симпатией и посвятил в А.˙.А.˙., дав ей имя Астрид. Затем произошло неизбежное. Кроули объявил Лии, что Тайные Учителя приказывают ему отправиться в магическое уединение в Северную Африку, взяв с собой Дороти. И никого, кроме Дороти. Лия обезумела от отчаяния, но ничего не могла сделать. Она лишилась своего статуса Алой Женщины. В конце сентября Кроули завершил свои занятия с Золаром, который впоследствии извлёк из них много пользы, написав книгу под названием «Энциклопедия древнего и тайного знания», и вместе с Дороти отправился в Тунис проездом через Марсель.

Лия осталась одна в Париже. У неё не было ни денег, ни Сшизких людей. Кроме того, у неё было плохо со здоровьем и она страдала от наркотической зависимости. Когда пришла телеграмма от Нинетт, где говорилось, что Ал ьма объявилась в Чефалу и забрала Ханси, Лии показалось, что её мир рушится.

Жизнь Нинетт тоже была трудной и неопределённой. Она жила в Аббатстве в крайней бедности, поскольку хозяин виллы разрешил ей остаться (пока она будет вносить плату за аренду), в конце концов, он был отцом её третьего ребёнка. Его ухаживания начали принимать деспотический характер, и Нинетт сама прекратила отношения с ним, что только осложнило ситуацию. В довершение всего она снова ждала ребёнка, на этот раз от молодого сицилийца из местных по имени Артуро Сабатини. Хелен, сестра Нинетт, присылала одежду для неё и Говарда, и вместе с Альмой Хирсиг они, когда могли, присылали Нинетт деньги. Брат Нинетт тоже присылал ей то, что мог, хотя и нерегулярно. Кроме того, она подрабатывала в качестве швеи, что тоже приносило несколько лир.

В июле 1926 года Нинетт написала Кроули письмо, прося его подать заявление на оформление паспортов для Говарда и Лулу. Она хотела отправить сына в Америку, к родственникам, чтобы он получил там образование. Денег у Нинетт был о мало, но Хелен через американского консула в Палермо передала ей сумму, необходимую на то, чтобы мальчик добрался до Соединённых Штатов. В других письмах, написанных примерно в это же время, Нинетт сообщает Джейн Вульф и Дороти Олсен, что, хотя она и прожила в Чефалу шесть лет, она не чувствует виллу своим домом и страстно желает оттуда уехать. О Кроуш она писала: «Я действительно пытаюсь опереться на него, просто потому, что я не могу заботиться о своей семье в одиночку! У меня просто голова кругом идёт оттого груза ответственности, который я так легкомысленно на себя взвалила!» Этот груз заключался не столько в повседневных, связанных с детьми заботах, сколько в тех планах и надеждах, которые она вынашивала относительно их будущего.

Её собственные перспективы тоже волновали Нинетт. «Я не принадлежу ни к какому государству, — писала она Джейн Вульф, — и я не могу уехать из Чефалу, потому что у меня нет паспорта, причём ни один консул паспорта мне не выдаст, и нет никого, кто мог бы помочь мне или что-то посоветовать!» Она очень хотела поехать во Францию, куда Кроули обещал забрать её вместе с детьми. Она просила его подыскать для неё маленький дом с большим садом, где она могла бы начать новую жизнь, но Кроули так ничего и не сделал. В марте следующего года Нинетт овладело состояние безысходности, и она написала Джейн Вульф: «Я навсегда прощаюсь с тобой и со Зверем». Дальше в этом же письме она описала, как провела семь лет в Чефалу, наполняя жизнь исключительно чувственными наслаждениями, не щадя своего тела и потакая любым своим желаниям, за что теперь ей пришлось расплачиваться. «Я стремительно теряю рассудок, лишь ценой больших усилий мне удаётся сохранять здравое отношение к людям — скоро моё умственное расстройство станет заметным, и тогда меня могут отлучить от детей». Следующим шагом, который она собиралась предпринять, было, по её словам, обращение к властям Сицилии с просьбой поручить детей заботам Кроули в случае, если она окончательно лишится рассудка. «Я оставляю их Зверю, если он соизволит их взять. Я знаю, что этим бедным овечкам придётся пострадать за мои преступления: сердце разрывается при одной мысли об их страданиях… Моя же перспектива ужасна. Я с содроганием смотрю в будущее! Боги оставили меня». В постскриптуме, приписанном на следующий день, она добавляла, что постарается продержаться, пока Кроули не пришлёт какую-нибудь помощь. В конце концов он прислал ей по почте пятьсот франков, полагая при этом, что неверно распоряжается такой значительной суммой, поскольку лучше всего было бы вывезти Нинетт и детей с территории Сицилии. Он считал, что следует заставить семью Нинетт спасти её, говоря при этом: «любой, у кого есть автомобиль, мог бы увезти её».

Точно не известно, что произошло с Нинетт и детьми впоследствии. Известно только, что она вернулась во Францию, где неподалёку от леса Фонтенбло жила её мать, и устроилась работать швеёй к женщине по имени Полин Ролан, которая жила в Париже по адресу улица Фессар, 35. В 1929 году Кроули, не прерывавший переписки с Нинетт, начал предлагать по закону оформить своё отцовство по отношению к Лулу, с которой он тоже обменивался письмами, пока девочка училась в школе во Франции. Он добился разрешения отбританской иммиграционной службы на приезд девочки в Англию, при условии, что он будет всюду её сопровождать, но Кроули опоздал. Нинетт, страдая от болезни, которую она сама называла церебральной анемией, умерла в начале 1930-х. Письма, посылаемые на её адрес, возвращались к отправителю. След Лулу был потерян.

Предпринимая тщетные попытки забрать своего сына у сестры, Лия обратилась в американское посольство в Париже. Но там отказались ей помочь. Вернувшись домой, она обнаружила все свои вещи выброшенными на улицу: хозяин квартиры выселил её. Она всерьёз думала о самоубийстве, но как-то справилась с собой. Её вера в Кроули как в мужчину, без сомнения, пошатнулась, но как маг он по-прежнему что-то значил для неё. Она верила в «Книгу Закона», в Закон Телемы и в необходимость труда по распространению их идей.

Когда Мадд вернулся из Лондона без гроша в кармане, он нашёл Лию в лохмотьях. Они представляли собой жалкое зрелище, когда вдвоём бродили по улицам Парижа. Как и любой на их месте, они мечтали о том, чтобы основать где-нибудь новое Аббатство Телемы, и о том, как продолжить дело, которому оба они посвятили свою жизнь. Мадд утверждал, что необходимо продолжать действовать, стараться вернуть Кроули доброе имя и подготовить машинописный текст его биографии. Примечательна преданность, с которой Мадд и Лия относились к человеку, столь ужасно с ними поступившему. Лия во всём старалась видеть магический смысл и была убеждена, что их с Маддом бедность имеет особое символическое значение и смысл. Подумав, она пришла к выводу, что от них требовалось начать всё сначала, а именно заключить магический брак, несмотря на возражения, которые в своё время выразил Кроули. Мадд, который всё ещё был влюблён в Лию, согласился. Они отправились в ресторан, заказали «магический ужин», состоявший из блюд разных цветов, что имело символическое значение, а затем пришли в бедную комнатушку Лии, чтобы довести дело до конца. Тем временем Кроули слал им из Туниса указания о проведении ритуалов, — но ничего, кроме этого.