Письма. Том второй - Томас Клейтон Вулф

и потею над рукописями, а потом еду на метро в Нью-Йорк, встречаюсь с Максом и работаю еще. После Бруклина и июльского метро вкусы человека становятся очень простыми. А «Чатем» этим летом кажется мне прекрасным. Большинство мужчин там выглядят красивыми, и все женщины прекрасны. Кафе на открытом воздухе – очень милое место…

Так что, как я уже сказал, я хотел бы, чтобы ты приехала сюда вечером и встретилась с нами. Луиза, Макс и я собираемся вместе, стучим по столу, потрясаем кулаками и спорим о коммунизме. После второй порции выпивки Троцкий показался мне республиканцем. Макс был так встревожен моими политическими наклонностями, что подписался на «Христианский научный обозреватель». Там шла серия статей их русского корреспондента. Общий эффект от них был несколько «против», но, возможно, я обратился в веру вопреки им.

Думаю, Макс уехал в Балтимор сегодня утром и пробудет там до конца недели. Хотелось бы, чтобы ты пригласила его в Вирджинию на день или два. Я думаю, он очень устал, отдых пошел бы ему на пользу. Он потел, трудился, проявлял несметную заботу и терпение, работая над этой моей огромной рукописью. Я не могу выразить свою благодарность в достаточной мере, но могу лишь надеяться, что в книге найдется что-то, что в какой-то мере оправдает его терпение и заботу.

На сегодня это все. Еще раз спасибо за твое любезное приглашение, и, пожалуйста, дай мне еще один шанс, когда я смогу им воспользоваться.

А пока – с наилучшими пожеланиями счастья и успехов во всем, что ты делаешь,

Том

Следующее письмо Хелен Траффорд Мур, давнему другу семьи Вулфов в Эшвилле, было написано в ответ на ее письмо с похвалой рассказа «Дом далеких и потерянных».

Хелен Траффорд Мур

Монтегю Террас, 5

Бруклин, Нью-Йорк

30 июля 1934 года

Дорогая Хелен:

Спасибо за твое письмо. Я рад, что тебе понравился последний рассказ, и, как обычно, ты была достаточно любезна, чтобы написать и сообщить мне об этом.

Мне было жаль, что я разминулся с тобой во время твоих последних визитов в Нью-Йорк. Я пытался завершить четыре года напряженной работы последним отчаянным усилием. И вот уже несколько месяцев я приклеен к своей рукописи. Я целыми днями сижу дома и пишу, а этим летом каждый вечер работаю над рукописью с моим другом, мистером Перкинсом из «Скрибнерс». Это не оставляет времени на встречи с друзьями, как бы мне этого ни хотелось. Я надеялся уехать этим летом, но до сих пор не уезжал из города даже на выходные. Погода стоит адская, особенно эта ужасная липкая знойная жара, которая была специально придумана в аду для жителей Нью-Йорка. Тем не менее, я продолжал работать, и так велика сила необходимости работать, что я не замечал и не обращал внимания на жару, как обычно. Не странно ли, что в детстве, когда живешь в маленьком городке, все мысли и мечты только о том, как бы добраться до большого города. А когда человек достигает моего нынешнего дряхлого возраста, он начинает с нежностью мечтать о зеленых пастбищах – о том, чтобы найти хорошее прохладное местечко на вершине какой-нибудь удобной горы на западе Северной Каролины.

Если мне когда-нибудь повезет, и я заработаю немного денег, возможно, я смогу осуществить эту мечту. Я буду жить очень просто. Все, что мне нужно, – это удобный домик с крыльцом и много тени. Если я найду хорошую сильную девушку, готовую разделить все тяготы моей жизни, которая будет выполнять работу по дому, таскать воду из колодца, готовить, стирать и гладить, таскать провизию по склону горы, укладывать дрова и рубить хворост и вообще наводить порядок, пока я буду сидеть на крыльце и любоваться великолепной панорамой дымчатых гор, я буду в полном порядке. Ты знаешь кого-нибудь для этой перспективы? В настоящее время я не в состоянии сделать определенное предложение, но если когда-нибудь это произойдет, имей меня в виду, когда увидишь подходящую девушку. Я могу пообещать приятную и простую жизнь – не больше восемнадцати часов в день, – крышу, которая будет служить ей убежищем, если она умеет плотничать и сможет ее починить, и много простой сытной еды – если она умеет ее готовить.

Это все на сегодняшний день. Может быть, эти размышления послужат тому, что я начну работать. Пока что я ничего не делал сегодня, кроме как пил кофе. Хотелось бы, чтобы ты выяснила, почему в один день работается гораздо лучше, чем в другой, сообщи мне об этом.

Я рад, что ты навестила мою маму и сестру и нашла их в порядке. Когда-то я надеялся, что смогу увидеть их этим летом, но теперь, боюсь, придется подождать. Я с нетерпением жду большого отпуска в октябре, уже рассматривал разные уголки Европы, Азии, Африки и Североамериканского континента, но, возможно, просто сяду на поезд и уеду куда-нибудь. Больше всего мне хотелось бы отправиться куда-нибудь на корабле – куда угодно, лишь бы это был корабль, который совершит длительное путешествие, и я смогу все это время спать.

Дай мне знать, когда ты в следующий раз приедешь в Нью-Йорк. А пока – с наилучшими пожеланиями здоровья, счастья и успехов во всем, что ты делаешь.

Роберту Рэйнолдсу

Монтегю Террас, 5

Бруклин, Нью-Йорк

29 августа 1934 года

Дорогой Боб:

Спасибо за ваше письмо, написанное на борту корабля. …Я бы очень хотел побывать с вами в Англии – это прекрасная страна. Иногда она надоедает, пока находишься в ней, но потом желание возвращения преследует тебя. Я надеюсь, что вы увидите тысячу вещей, и, вероятно, вы увидите многое, но если это случится с вами в Лондоне, когда вы будете там, я хотел бы, чтобы вы зашли в «Стоунз Чоп Хаус» на Пантон-стрит – здание выходит на Хеймаркет – и попробовали пинту старого эля.

Также зайдите в дом сэра Джона Соана, который, как я полагаю, находится на Линкольнс-Инн-Филдс, думаю, туда можно попасть за небольшую плату. В доме есть всякий коллекционный хлам, но там хранятся одни из величайших картин Уильяма Хогарта в мире – в частности, в одной из комнат, которая открывается панелями, есть почти вся серия картин «Прогресс граблей». Я всегда считал Национальную галерею одной из лучших картинных галерей в мире, в ней больше хороших картин и меньше хлама, некоторые из картин, которые мне больше всего нравятся, находятся именно там. Есть еще одна картина Хогарта – совсем маленькая, на которой он изобразил головы шести