Владимир Голяховский - Это Америка

— Она не такая. Думаю, надо оставить ребенка. Дело в том, что у ее дочки аутизм.

Лиле захотелось плакать. Но раз он доволен, не показывать же ему, как она расстроена. А он весело продолжал:

— Знаешь, она такая смешная, очень непрактичная. Она не умеет готовить, и у нее даже нет кредитной карточки, она не знает, как ею пользоваться. Я учу ее готовить и заказал для нее кредитку. И мы решили переезжать в новую квартиру, побольше.

— А ты уже нашел работу, какую хотел?

— Пока еще нет, но кое-что намечается.

Было ясно — сын в тяжелом положении, ему надо помочь, за этим он и приехал.

— Тебе, наверное, нужны деньги? — Лиля выписала ему чек на три тысячи: — Это вам свадебный подарок.

— О! Спасибо, мам! — и он потянулся обнять мать.

— Ты привези ее с дочкой познакомить с нами. Ведь теперь это твоя падчерица.

— Конечно, когда-нибудь привезу. И ты не расстраивайся, второй ребенок, дочка или сын, наш общий, обязательно будет здоровый.

Боже, боже!.. Что же это такое?.. Если первый ребенок не совсем нормальный, то как можно быть уверенным во втором?.. Лиля не смогла удержаться и закрыла лицо руками.

— Мам, ты не расстраивайся — все будет хорошо, — сказал Лешка еще раз и уехал.

Когда пришел Алеша, Лиля кинулась ему на шею со словами:

— Алеша, Алешенька, он окончательно погубил свою жизнь! — и разрыдалась.

21. Наши дети

Дети эмигрантов легко приживались на новой земле — как молодые деревья — саженцы, пересаженные в новую почву. Они учились, работали, достигали чего-то. Но случалось, что родителям приходилось жалеть детей, не сумевших устроить жизни в Америке. Они были вынуждены помогать им, выручать из беды.

В Нью — Йорк приехали приятели Алеши и Лили — Рафаил и Гертруда Райхманы. Рафаилу было уже шестьдесят пять, крупный ученый, член — корреспондент Академии наук, директор научного института, шутник, балагур и рассказчик бесчисленных анекдотов. Он позвонил Алеше, и они договорились встретиться. Алеша долго недоумевал:

— Все-таки я удивляюсь: зачем эмигрировать такому хорошо устроенному человеку?

— Если мы чему-то удивляемся, значит, мы чего-то не знаем, — ответила Лиля.

Алеша договорился встретиться с Райхманами в центре Манхэттена. Встреча была радостной, но он заметил, что Рафаил шутил меньше обычного, а Гертруда все время была как будто чем-то смущена. Он водил их по улицам, показывал интересные места и привез к башням Центра торговли. Он любил водить туда всех новоприбывших знакомых. Скоростной лифт за 60 секунд поднял их на обзорные площадки 110–го этажа. Гости поражались величию сооружения, любовались городом с высоты птичьего полета, а Алеша с гордостью хозяина говорил:

— Ну, как вам наш Центр? Я очень люблю эти башни. Это же настоящий символ прогресса и технической мощи Америки. Они простоят века, как стоят египетские пирамиды.

Гости кивали головами. Он не спрашивал их о планах сами скажут. А они молчали. Алеша привез их домой, у Лили уже был накрыт стол, все сели, выпили первые рюмки, и Алеша спросил:

— Ну, ребята, как вы планируете устраивать здесь свои modus vivendi, modus operandi?[121]

Рафаил грустно посмотрел на жену:

— Как устраивать?.. Что ж, Америка дала нам статус политических беженцев, спасибо ей. Английского у нас нет, по специальности я уже не устроюсь, а работать водителем такси поздно. Будем жить как все. Но выехали мы не по политическим, а по сугубо личным соображениям.

Гертруда сидела, напряженно поджав губы, и горько проговорила вслед за ним:

— Да нам вообще не надо было уезжать… Из-за дочек мы уехали, помогать им.

Лиля вспомнила:

— Да, я встречала здесь Нину и Наташу, училась с ними на языковых курсах, видела на присяге гражданства. Сначала они говорили, что хотят путешествовать, увидеть мир. А во время последней встречи уже собирались замуж. Как сложились их жизни?

Тут Гертруда заплакала:

— Плохо у них все сложилось, плохо. Нина вышла за еврея — хасида, из России, и сама стала хасидкой — выбрила голову, ходит в каком-то балахоне, родила уже четверых детей и совсем подорвала здоровье. А Наташа вышла замуж за черного. Он врач — хирург, у него сын от прежнего брака, и еще она родила двух дочек. Одна смугленькая, а другая беленькая, и теперь муж не хочет ее признавать, говорит, что это не его дочь, и собирается подавать на развод. Вдобавок мужья не ладят друг с другом по религиозным и политическим соображениям. Поэтому наши девочки видятся только тайно, а как сойдутся — плачут. Нам с Рафаилом не хотелось уезжать, но так жалко девочек… Вот мы и бросили все и приехали.

Алеша с Лилей не знали, что сказать, воцарилась пауза. Пока Гертруда рассказывала, Рафаил нервно барабанил пальцами по столу, а потом добавил:

— А чем мы могли помочь им из России? Вот и приехали.

— Мы были просто убиты. Рафаил написал обоим мужчинам письма о том, как мы расстроены их отношением. Но что может изменить письмо?

— Да, что там письма? Надо помогать, — вздохнул Рафаил. — Вот я и бросил работу, мы продали квартиру, дачу и машину и привезли сто пятьдесят тысяч долларов. Дочки велели нам спрятать деньги, иначе нас лишат пособия, дешевого жилья и медицинской страховки. Не могли бы вы взять на время часть наших денег и положить на свой счет? Дочки не могут. Хасид вообще разговаривает с нами сквозь зубы, потому что мы нерелигиозные, а второй сказал, что если положит деньги на свой счет, это увеличит сумму его налогов. Выручите нас, заберите часть тысяч тридцать. Остальные распихаем, у меня коллеги по прошлой работе. А потом мы вас будем время от времени просить взять часть денег.

Неудобно было отказывать старым приятелям, у них тяжелая ситуация, надо выручать.

Потом Алеша с Лилей отвезли их на маленькую квартиру в Брайтоне. Их поразили сотни пакетов с книгами, сложенных до потолка.

— Мы привезли всю нашу библиотеку, десять тысяч книг, — с гордостью объяснил Рафаил.

— Да, с книгами мы не могли расстаться, — вставила Гертруда. — Всю жизнь собирали, у нас вся русская классика. Надеемся, внуки будут читать.

Рафаил достал из-под кровати чемодан с двойным дном, извлек триста стодолларовых купюр:

— Дочки советовали положить деньги в банк на Брайтоне. Сказали, что так делают все русские — здесь их не проверяют.

Пошли в банк и на почту. Алеша с Лилей давно не были на Брайтоне, тут стало намного больше русских вывесок, особенно медицинских услуг. Странно было оказаться в шумной толпе с громкой русской речью. На углу висела большая вывеска со словами «Аптека» и «Продаем узбекское мумие и русские лекарства». Лиля из любопытства решила заглянуть. Действительно, на полках стояли флаконы с надписями: «валокордин», «валерьяновые капли», «облепиховое масло». Лиля удивилась: