Павел Моренец - Смех под штыком

— Товарищ Илья? — кричит из соседней комнаты телефонист. — Два батальона Железного полка подошли к городу, остановились на привал.

— Хорошо… Так вот, гражданка, я передам распоряжение вызвать врачей на совещание. Если вас так трогают больные и раненые, продолжайте в том же духе…

А комиссар медленно и ровно поучает членов ревкома:

— Взять на учет все запасы табаку, вина, товаров в магазинах, назначить ревкомиссии из рабочих-цементников с представителями от зеленых…

— Товарищ Илья! — размашисто подошел маленький усатый комендант города Орлик. — К вечеру могилы будут готовы.

— А-а, герой Геленджика, — протянул ему руку Илья. — Здорово. Сколько жертв боя?… 25 убитых, 40 раненых?.. А у белых?.. Не считали? Все-таки… Больше сотни убитых? Значит, раненых несколько сот у них?… — и к девушке: — Я извиняюсь, гражданка. Так я вызову врачей… Товарищ комиссар! — крикнул он в другую комнату. — Пожалуйте сюда!.. У белых, при громадном перевесе сил, — громадный перевес потерь. Чем это об’ясняется? Бойцов, да еще первоклассных, у них было втрое больше. О технике и говорить нечего: у них все, у нас — ничего. Но потери?… А я вам скажу. У них было много и людей, и патрон. Они засыпали наших тучами пуль. И эти тучи пуль рвались о стены строений, о стволы деревьев. Наши, спасаясь от ураганного огня, прятались в укрытия. Теперь — наоборот взгляньте: зеленый идет в бой с тем запасом патрон, который может донести. Стреляет редко. Зато метко, дорожит каждой пулей. Местные же — природные охотники. Белые, не слыша пуль наших, не береглись. Да и много их было, поэтому каждая шальная пуля зеленого натыкалась на человека.

— Да-а, похоже, что так.

— В лазаретах сколько осталось? Человек 200? Так… Больше ста убитых, 550 пленных, несколько сот раненых. Выходит, что белые потеряли в этом бою больше тысячи бойцов. Недурно. Пять орудий осталось, два броневика. Масса пулеметов, их растащили по частям. Но одному Кубраку досталось их штук сорок. Много винтовок, тысячи две комплектов английского обмундирования — это они приготовили для новых формирований после нашего разгрома. — Да несколько вагонов продуктов. Здорово?

— Здорово, здорово. Ты собирайся. Части уже выстроены.

— Сию минуту. Комендант! Орлик, куда же вы? Так вы приготовьте все, что нужно к похоронам. Сюда, сюда, — и тихо к лицу: — Вы опять «выпимши»?

— Чуточку…

— Нельзя. Понимаете? Идите поскорей встречать батальоны.

Комендант размашисто вышел. К Илье подошла группа солидных, хорошо одетых врачей. Один из них бритый, рослый, обратился к Илье:

— Можете нас принять?

— Пожалуйста. Садитесь. А я только хотел за вами послать… А-а, и вы здесь, — улыбнувшись бросил он быстро входившей раскрасневшейся девушке в каракулевом пальто. — Садитесь.

— Я был главным врачом всех четырех лазаретов города. Теперь у нас безвластие. Мы пришли спросить…

— Товарищ Илья! — выкрикнул из двери дальней комнаты телефонист. — Два батальона Железного полка вошли в город! Навстречу им выехал броневик с флагом!

— Хорошо. Ординарец! Где ординарец? Приготовьте лошадей! — и к врачам: — Я извиняюсь. Вы хотите спросить, как организоваться вам? Как хотите. Вы друг друга знаете. Выберите главным того, кто наиболее опытен. Все что вам нужно — продукты, белье, кровати, обстановку — требуйте от начальника штаба и начхоза. Что можно взять на дачах — берите без стеснения при содействии военных начальников. Организуйте образцовые лазареты. Эта гражданка уже заявляла…

— Да, да, — заговорили врачи. — Она всех будоражит, но ей не идут навстречу.

— Я дам записку, чтоб содействовали вам, гражданка…

К Илье подошел комиссар:

— Пошли. Слышишь, оркестры уже встречают их.

— Сейчас.

Илья присел, выдернул из полевой сумки записную книжку.

— Ваша фамилия, гражданка? Имя?… Так… Получите. Всего хорошего, граждане… Так полная инициатива и широкое содействие!.. Пошли, товарищ комиссар.

Штаб опустел. Поджигающие боевые звуки оркестра приближались. Дома гулким эхом откликались, будоража застоявшуюся тишину в тени их. Вскоре послышались крики ура, громкие приветствия, звуки интернационала. Стихло все. Голос Ильи. Короткие, чеканенные фразы. Крики ура. Режущий голос комиссара. Речь обещает быть исчерпывающей, многократно повторенной.

Распахнулась дверь — и вылетел из своего кабинета, наклонившись, обнюхивая воздух, прилизанный начальник штаба. Заглянул в полутемную смежную комнату:

— Здесь есть кто? Двое? Вестовые? Позовите уборщицу с нижнего этажа, — и скрылся за дверью кабинета.

Глухо доносилась речь комиссара, мертво стучали машинки за дверью, отрывисто пищал полевой телефон. Телефонист выбежал из дальней комнаты, постучал в дверь начальника штаба.

— Разрешите войти… С фронта доносят, что белые подтягивают силы. Пашет вызывает к телефону Илью.

— Хорошо. Передайте, что я сейчас подойду.

Телефонист выбежал к телефону, как повар к жаркому, чтоб не подгорело. Робко вошла уборщица. Высморкалась в фартук:

— Вы мэнэ гукалы?

— Да. Обед приготовили?

— Та я ж не бачила…

— Я вам передавал приказание! Нельзя так! Возьмите корзинку — и скорей к начхозу! Получите консерв, сала, сахару, кофе, хлеба. На базаре поищите зелени, я дам вам денег, — и сготовьте что-нибудь на обед. Да поскорее: сейчас с парада придут. Человек на десять. Поняли? Кроме этого, из солдатского котла принесите обеды на десять человек. А с завтрашнего дня будете получать из котла обеды на 20 человек. Поняли? Сейчас напишу записку.

— А що мини с цей запиской? На ще вона мини сдалась?..

С главной улицы донеслись крики ура, медный грохот оркестра.

Вскоре ввалилась в штаб оживленная толпа начальников зеленых: тут и комиссар, и Илья, и Усенко, и Орлик, и члены ревкома в пиджаках, и несколько гостей в военном. Большой, грубый, мясистый Афонин держался развязно, громко рассказывая о боях армии Освобождения. Расселись вокруг стола. Начальник штаба выглянул из своего кабинета, подошел к Илье и, наклонившись, зашептал…

— Сию минуту… Послал уборщицу…

— Англичане, сволочи, обнаглели, — продолжал Афонин. — Миноносец их у берегов шатается, обстрелял Туапсе. Ну, наши подсидели его на-днях, да из орудия Канэ и начали по нем садить, и угодили прямо в палубу. Так из него от перепугу, как из быка, повалил черный дым — и скорей, скорей на утек. Ха! ха! ха! ха-ха… Газеты вам привезли. У нас в Туапсе две газеты выходит. Одна от партийного комитета, другая — войсковая. Ну, вы пожрать-то дадите? А то мы и сами найдем чем угоститься. Эй, вестовой! Принеси из моего экипажа!