Гибель советской империи глазами последнего председателя Госплана СССР - Владимир Иванович Щербаков
К слову, началось всё отнюдь не летом 1991-го. Николай Рыжков неоднократно приводил эпизод, случившийся раньше, когда он возглавлял Совет министров: «Звонит мне Горбачёв: “Вот, тут у меня Ельцин, можешь зайти?” Прихожу. А что творится, я уже знал: несколько дней чуть ли не бунты табачные происходили. Говорю: “Михаил Сергеевич, а почему вы меня спрашиваете? Вон рядом с вами Борис Николаевич, с него и спросите. Борис Николаевич, я, может, ошибусь, 28 фабрик табачных в республике, из них 26 остановили на ремонт в один день”. Горбачёв: “Борис Николаевич, на каком основании вы приняли решение остановить практически полностью табачную промышленность республики? Зачем вы это сделали?” Внятного ответа не последовало».
По данным Щербакова, в 1991 году в СССР легально было 36 табачных фабрик, дополнительные объёмы и сорта сигарет подкупали в других странах, в основном в Болгарии, Турции, Египте, Индии. Четыре фабрики были союзного подчинения. Ещё три или четыре республиканского подчинения работали в Азербайджане, Грузии и Армении. Все остальные были российскими.
Щербаков В. И.: «23 фабрики из них в 1990 году практически в один день были остановлены на неплановые капитальные ремонты. Закрыты без предварительной координации с торговлей, изменения планов закупок и поставок, подготовки запасов для рынка… Хотя ранее “Табакпром” даже двух заводов нескоординированно никогда не останавливал. Ни Ельцин, ни Силаев, ни руководство Министерства сельского хозяйства РСФСР не смогли объяснить, почему так произошло. “Проспал” этот вопрос и Минсельхоз СССР. Оправдание, что их вообще перестали информировать о работе республиканской промышленности помогает понять сложность ситуации, но не может служить оправданием крупного просчёта в организации работы. Не сработал и КГБ, хотя ситуация очень уж была похожа на спланированный и организованный с самого верха иерархии саботаж.
Естественно, в России начались табачные бунты и виноватыми были названы вновь союзные власти. В результате Моршанская махорочная фабрика в Тамбовской области работала в круглосуточном режиме семь дней в неделю.
Но этого было мало и пришлось открыть границы для иностранной продукции. Сигареты в страну везли эшелонами, кто-то при этом фантастически обогащался. Но в республиканской российской торговле, а затем и в других республиках всё снова останавливалось, перекочёвывало в кооперативы и продавалось втридорога. Массово стали появляться нелегальные табачные и сигаретные фабрики, выпускавшие контрафактные сигареты под поддельной маркой известных американских брендов.
В фармацевтике из 5–6 тыс. наименований основных препаратов в стране производилось примерно 1,5–2 тыс. Из них полностью удовлетворялась потребность чуть более 35 % необходимых для страны препаратов. То есть любая неожиданная эпидемия, новая форма гриппа ставили перед страной серьёзные вопросы (привет короновирусу). Судя по статистическим отчётам, ситуация ныне ничуть не стала лучше. Рынок насыщен за счёт импорта».
Тогда же в Кузбассе в короткий срок с прилавков магазинов последовательно исчезли мясные и молочные продукты, хлебные изделия. Потом не стало постельного белья, носков, сигарет, лезвий для бритья. Следом пропали чай, стиральный порошок, туалетное и хозяйственное мыло. Шахтёрам стало нечего есть, нечем умываться, одежду постирать. Их умышленно толкали на протест, на взрыв.
Щербаков В. И.: «Иными словами, шла борьба и борьба не на шутку. Но прежде, чем дойти до этой стадии конфронтации, мы сами совершили немалое количество ошибок в самом подходе к реформированию экономики. О политике даже говорить не хочется, сколько с сегодняшних позиций я там вижу ошибочных и ложных шагов. Конечно, и тогда что-то вызывало сомнения, что-то внутренний протест, но это не моя сфера деятельности, туда старался не вторгаться. Тем более своих проблем и забот хватало.
А пока мы с Догужиевым сортировали вагоны, а народ доходил до белого каления в очередях и перед пустыми прилавками, Борис Ельцин готовил новый и решающий удар – захват власти и упразднение союзного правительства сразу после подписания нового Союзного договора. Именно поэтому он упорно блокировал любые переговоры о том, как строить жизнь и взаимодействовать в дальнейшем. В свою очередь, Михаил Горбачёв, получив заверения в поддержке на саммите “семёрки” в Лондоне, вновь почувствовал себя уверенно и был переполнен энтузиазмом».
Как «ведром» остановили СОИ
В 1991 году В. И. Щербаков уже в качестве первого вице-премьера приехал в составе делегации на саммит в Вашингтон. Переговоры в узком кругу, с советской стороны в них участвовали М. С. Горбачёв (уже в качестве Президента СССР), министр иностранных дел А. А. Бессмертных, член Президентского совета Е.М. Примаков, помощник Горбачёва – генсека и президента – по международным делам А. С. Черняев и переводчик П.Р. Палажченко.
По словам Щербакова, первый вопрос, который задал Бушу Горбачёв был следующий: «Джордж, я приехал к тебе откровенно поговорить, найти ответ на простой вопрос – что США ждёт от Советского Союза? Каким Америка видит СССР? У нас есть своё понимание. Я хочу выслушать твоё совершенно откровенное слово, не на уровне дебатов в конгрессе, а как тебе самому реально всё представляется. Тогда у нас появится основа для обсуждения, где мы совпадаем, а где расходимся, где можем сотрудничать, а где ещё только будем с тобой искать решение проблем. Иначе получается, что мы вроде делаем правильные, на наш взгляд, шаги, а натыкаемся совершенно не на ту реакцию, на которую рассчитывали, и превратное толкование того, что мы делаем.
В такой ситуации мы, конечно же, на сотрудничество с вашей стороны, на вашу помощь рассчитывать не можем. Но без вашей помощи – не только американцев, но вообще Запада – мы не сможем перестроить ни свою экономику, ни свою политику. Экономика у нас сырьевая. Чтобы изменить её характер, нужны ресурсы, а это не просто деньги, но и оборудование, технологии, профессиональные кадры. Для этого нам необходимо серьёзно сотрудничать с Западом. Со своей стороны, мы хотим делать серьёзные шаги, которые, как нам представляется, должны соответствовать ожиданиям Запада. Это отход от конфронтации, отказ от продолжения размахивать ракетами, бомбами и т. д. Мы готовы к сокращению вооружений, дать вам возможность инвестировать в нашу страну. Мы хотим быть нормальными членами мирового сообщества, а не просто стоять в углу и грозить всех капиталистов поставить к стенке. Теперь давайте откровенно – как, что видите вы?»
Щербаков В. И.: «Разговор шёл вполне откровенный, каждый обозначал свои позиции и делал свои выводы. Не могу сказать, что мнения о перестройке и советской политике, которые высказывали Буш, советник президента по нацбезопасности Брент Скоукрофт, госсекретарь Джеймс Бейкер, чем-то меня лично покоробили или воспринимались в штыки. Нет, это был нормальный заинтересованный разговор. Американцы с пониманием воспринимали то, что им говорили
