Владимир Томсинов - Аракчеев
В пятницу 13 апреля Алексей Андреевич почувствовал себя заболевшим и послал в Петербург за доктором Карлом Павловичем Миллером, который до 1828 года лечил его в Грузине.
16 апреля, в понедельник, в первый день Страстной недели, графу стало еще хуже. Докторов вокруг него было достаточно: в субботу приехал из Петербурга К. П. Миллер, а несколькими часами позднее прибыл присланный императором Николаем, узнавшим о болезни Аракчеева, лейб-медик Я. В. Виллье. Пришел врач из госпиталя, устроенного в Грузине для крестьян. Однако помочь больному старику доктора уже не могли, и он знал это. Поэтому просил известить о приближающейся смерти близких к нему людей. Во вторник был послан гонец в Старую Руссу к генералу Ф. К. фон Фрикену, которому граф в воскресенье отписал письмо. Прибыл в среду поручик А. П. Бровцын, крестник Аракчеева — сын его товарища по учебе в кадетском корпусе[213]. И еще кто-то.
В пятницу 20-го Аракчееву сделалось совсем плохо, началась сильная одышка. Еще ранее доктора предположили, что у него аневризм в сердце. В тот день граф исповедался и причастился.
Вечером, чувствуя приближение смерти, он попросил проводить его в свой кабинет. Бровцын и камердинер Влас взяли старика под руки и повели. Но успели вывести лишь в соседнюю комнату, как увидели идущего навстречу Виллье. Тот остановил графа, сказав, что любые движения ему крайне вредны. Тогда Аракчеев попросил усадить его в кресло в этой же комнате против стоявшего на серебряной тумбе бюста Александра I. Сначала он просто сидел и говорил с находившимся рядом Бровцыным. Затем попросил его почитать ему газету. Часа через полтора, утомленный, выразил желание возвратиться обратно в ту комнату, в которой лежал. Это была та самая комната, где останавливался император Александр, когда приезжал в Грузино. И Аракчеев лежал на том самом диване, на котором отдыхал его августейший благодетель.
На этом святом для себя месте он умер тихо поутру в субботу 21 апреля, глядя полузрячими своими глазами на портрет Александра Благословенного. Перед уходом едва слышно произнес: «Простите меня, кого я обидел». А в Грузинском соборе в это время происходило утреннее богослужение и уже выносили плащаницу…
Хоронили его в среду на Святой неделе со всеми воинскими почестями. Буквально на следующий день после его смерти в Грузино прибыл батальон гренадерского графа Аракчеева полка и привезены были пушки.
Под грохот пушечной пальбы тело графа опустили в им самим приготовленную могилу в соборе рядом с памятником императору Павлу, и возле могилы Настасьи Минкиной. Сверху положили надгробную плиту из гранита, высеченную по его приказу знаменитым скульптором Мартосом еще в 1818 году. Тогда же были вырезаны на плите слова: «Да пребудет и прах мой у подножия изображения Твоего! На сем месте погребен русский Новгородский дворянин, граф Алексей Андреевич Аракчеев, родился 1769 года сентября 23 дня, умер…» К сим словам добавили только дату: «в 1834 году апреля 21 дня».
Похоронен был Аракчеев в рубашке, которую подарил ему когда-то великий князь Александр.
***Завещательный документ о том, как должно по смерти его распорядиться Грузинской вотчиной, Аракчеев составил еще в 1812 году и в день отъезда в действующую армию — 6 декабря — представил на утверждение императору. Согласно высочайше утвержденной воле графа имение его превращалось в майорат, то есть могло перейти после смерти его в полном, нераздельном виде лишь к одному наследнику. Аракчеев обязался сделать позднее приписку к своему духовному завещанию с указанием, кого назначает он наследником своего имущества.
30 апреля 1834 года на чрезвычайном собрании трех первых департаментов Сената произведено было вскрытие духовного завещания умершего Аракчеева. Никакой приписки о том, кому наследовать Грузинскую вотчину, граф, как обнаружилось, не оставил. Сенаторы определили, что в таком случае, по смыслу самого завещания, право назначить наследника принадлежит императору.
Его Величество над судьбой аракчеевского наследства думал недолго. Все имущество Грузинской вотчины было отдано им Новгородскому кадетскому корпусу, которому в соответствии с этим присвоено было имя графа Аракчеева и герб его.
То, что Аракчеев не назначил себе наследника не по какой-то оплошности, а совершенно сознательно, показывает надпись, оставленная им на одном из прокладных листов принадлежавшей ему книги Святого Евангелия: «Аракчеев все свое состояние возвратил туда, откуда получил».
В апреле 1833 года граф Аракчеев положил в государственный заемный банк под проценты 50 тысяч рублей. Тогда же он оформил завещание, согласно которому назначалась награда тому, кто через 100 лет по смерти императора Александра напишет лучшее историческое сочинение о нем. Подлинный текст завещания был утвержден императором Николаем и заверен управляющим Министерством народного просвещения тайным советником Сергеем Норовым. Его отдали на хранение в Императорскую Академию наук. Граф сделал две копии с него: одну предполагал передать своему потомку, который будет владеть его имением[214], вторую оставил в соборе Андрея Первозванного села Грузино. Алексей Андреевич собственной рукой начертал эту копию на листах напрестольного Евангелия, под печатным текстом, так озаглавив ее: «Завещательное распоряжение о предназначаемой награде за лучшее сочинение истории царствования императора всероссийского Александра I». По замыслу Аракчеева в течение девяноста трех лет сумма в 50 тысяч рублей с процентами к ней должна была находиться в банке в неприкосновенности. Из нее граф завещал выделить в 1925 году три четверти (приблизительно полтора миллиона рублей) в награду автору лучшей книги об императоре Александре I. Оставшаяся четвертая часть денежной суммы предназначалась им на оплату расходов по изданию этой книги и ее переводу с русского языка на французский и немецкий, а также на премию автору той биографии Александра, которая будет признана второй по качеству.
Алексей Андреевич был уверен, что спустя 100 лет утихнут страсти, уйдет в былое людская ненависть, придут спокойствие и рассудительность в разговоре об императоре Александре и людях его времени и уж тогда-то и он сам, слывший среди современников «злым временщиком», человеком подлым, бездушным и жестоким, описан будет с сочувствием, а значит — правдиво. И портрет его займет место в ряду выдающихся русских деятелей, действовавших при всех своих пороках и ошибках во благо Отечества. А за пороки свои и зло, которое деяниями своими причинял, заслужит прощение. Сам-то он ведь всех врагов своих перед смертью простил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});