Дмитрий Кузнецов - Бетанкур

Гесте и Лееру предоставил полную самостоятельность, только изредка интересуясь их достижениями. Однако окончательный план застройки города он всё же тщательно проработал со всеми архитекторами, и в первую очередь с Гесте.

Вот что было написано в докладной записке, которая должна была рассматриваться в правительстве России осенью 1823 года: «Имея возвышенное местоположение и будучи пересечён оврагами глубиною от 10 до 30 саженей, распределяется на две части: нижнюю и верхнюю. Нижняя часть от моста до середины крепости довольно регулярна, застроена купеческими домами, лавками и амбарами, большей частью каменными. Вверху, по берегу Оки, где Благовещенская слобода, находятся купеческие и мещанские дома, большею частью деревянные и между собой стеснённые. Немалая часть строений находится даже на скалах, от чего в случае пожара подвергнутся они неизбежной гибели».

Генеральный план Бетанкура—Гесте коренным образом изменял градостроительный ландшафт Нижнего Новгорода. После его утверждения 28 января 1824 года он на несколько десятилетий стал основой развития самого крупного русского города на Волге.

ПРИГЛАШЕНИЕ ГРАФА ГУДОВИЧА

Проводя почти каждое лето в Нижнем Новгороде, Бетанкур не раз получал приглашение от графа Гудовича посетить его имение. Раньше это Августину Августовичу было неинтересно, да и некогда. Но летом 1823 года, после смерти дочери, он решил развеяться и навестить графа, уж очень настаивавшего на визите и хваставшегося своими превосходными скакунами.

Хотя имение графа располагалось не так уж и близко, примерно в ста верстах от Нижнего Новгорода, Бетанкур всё же решился на путешествие. Может быть, потому, что Гудович был в довольно тесных отношениях с Аракчеевым, — когда-то они служили в одном полку.

Бетанкур отправился к графу через неделю после Ильина дня, не забыв при этом выписать подорожную у генерал-губернатора, — так полагалось для любой дальней поездки в пределах России. Дорога оказалась настолько ухабистой, что, наверное, генерал-лейтенант впервые после смерти дочери не думал о ней, а старался только не выпасть из брички, запряжённой четвёркой лошадей. Рядом с ним ехали ещё два экипажа: в одном Бетанкура сопровождал его преданный товарищ и друг инженер Андрей Карлович Боде, близко к сердцу принявший несчастье Бетанкура.

Когда ухабы кончились, Бетанкур выглянул из экипажа и увидел, что ехал по равнине вдоль поймы реки. По обеим сторонам дороги паслись коровы и овцы, а на пригорке, сидя на изогнутой иве, совсем юный, босой пастушок весело играл на рожке. За ближайшим поворотом показался каменный православный монастырь, синие купола его на фоне опаловой белизны неба блестели золотыми звёздами. Бетанкур заметил, что кресты на луковицеобразных маковках стягивали едва заметные ажурные цепи.

Навстречу экипажам попались монахи, на ходу осенившие пассажиров крестным знамением, за что и получили, под невообразимое карканье монастырских ворон, по двугривенному. Перед входом в монастырь, в каменной нише часовни, располагалась иконка, перед которой днём и ночью горела лампадка. Проезжая мимо неё, кучер Бетанкура собрал поводья в одну руку и, приподняв шапку, скороговоркой молясь, перекрестился.

Живя четырнадцать лет в России, Бетанкур наблюдал разный быт русского крестьянства: деревни были богатые и бедные, крестьяне умные и глупые, трудолюбивые и ленивые, развратные и религиозные. «Правильно заметил Вольтер, — думал Бетанкур. — “Quand Auguste buvait, la Pologne etait Ivre!”[17] Правда, в России говорят по-другому: “Каков поп, таков и приход”, но это не меняет дела. Каков сегодня Александр I, таково и его окружение. Может быть, пора уезжать в Испанию? На Канарские острова? У хорошего героя, как, например, у царя Итаки Одиссея, всё завершено. Он возвращается на родину. Я уже сделал всё для этой страны и скоро совсем стану ей не нужен. Может быть, прав герцог Вюртембергский, когда говорит: “В России нужно иметь хороший желудок, а с хорошей головой пусть убираются в Европу”».

ИМЕНИЕ

В имение графа Гудовича экипажи прибыли, когда темнота окутала близстоящие предметы так, что они совсем исчезли из поля зрения. В полной тишине (даже стрекотание кузнечиков давно закончилось) Бетанкур, в генеральской форме, въехал на пустынный двор, на глазах за несколько минут оживший: бабы заохали, куры закудахтали, дворовые мужики забегали, собаки залаяли.

Очень скоро появился сам граф, пьяный, с ружьём в руках, и начал палить в воздух. Два часа назад он отчаялся дождаться гостей и принялся трапезничать в одиночестве. Неизвестно, сколько он выпил шампанского, но радость от того, что к нему приехал такой высокий гость, он ни от кого не скрывал. Всем прибывшим без обсуждений тут же вручили по бокалу отменного розового игристого вина и заставили выпить до дна. Кучерам налили водки.

На следующий день Бетанкур осмотрел имение графа Гудовича, имевшего обширные земельные владения и слывшего богатым торговцем зерном, — он напрямую, без всяких посредников, отправлял его в Англию. Графа интересовали поставки красного десертного вина с Канарских островов: их можно было бы осуществлять через Лондон с помощью родственников Бетанкура. Тему эту обсуждали на берегу искусственного пруда за чашкой чая, слегка подкреплённого коньяком, пока их не обступили цыгане.

Мужчины в зелёных и малиновых шёлковых рубахах, держа в руках гитары, стали перебирать струны. На танцующих и поющих женщинах были яркие полосатые накидки. Юбки усеяны звёздами и украшены оборками. На груди стеклянные или янтарные бусы. Полчаса цыгане пели, плясали, свистели, щебетали, пока им не приказали удалиться.

У Гудовича было около семи тысяч крепостных, и Бетанкуру захотелось посмотреть, как они живут у такого «образцового» барина. В первой избе, куда они зашли, было тесно, шумно и грязно. Стены покрыты сплошным слоем насекомых. Босые дети бегали по двору в лохмотьях. Многие имели грыжу, были простужены и часто кашляли. На печи лежали две умирающие старухи. Было видно, что люди здесь о лекарствах не только ничего не знали, но даже и не слышали. У одного из мальчиков был кровавый понос, и он оставлял за собой повсюду след с неприятным запахом.

Следующим объектом посещения была конюшня, где содержалось около трёхсот лошадей графа Гудовича общей стоимостью больше миллиона рублей ассигнациями. Она была отделана мрамором, зеркалами, изящной бронзой и украшена шёлковыми занавесками. Некоторые верховые лошади даже надушены самыми изысканными арабскими духами. Никогда ещё Бетанкур не видел такой роскошной конюшни. Все конюхи были причудливо разодеты: одни по-берейторски, другие жокеями, третьи по-персидски, четвертые в фесках, словно турки. Граф, с хлыстом в руках, подходил к любимым лошадям, заботливо бил их рукой по богатым гривам, а потом гладил, словно утешая. Двух, серо-стальной масти, встретивших его неприветливо, он слегка отстегал.