Игорь Синицин - Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя

Александр Михайлович был самым долгим по времени работы начальником внешней разведки. Он руководил ею пятнадцать лет — с 1956 по 1971 год. Сахаровский был весьма опытным, строгим и умным шефом спецслужбы. Авторитет его в ПГУ стоял на чрезвычайно высоком уровне, особенно по сравнению с Мортиным и Крючковым. Но он не был чистым политиком, как Юрий Владимирович или Крючков. Сахаровский оставался профессионалом и не замеченным в интригах аппаратных кругов работягой. Я иногда навещал его и раскрыв рот слушал его рассказы, рассматривал холодные вороненые и никелированные стволы, которые он доставал из сейфа и показывал гостю. Ко мне он относился очень хорошо, поскольку мой отец проработал под его началом все пятнадцать лет и был с ним довольно близок.

Когда Александр Михайлович окончательно покидал службу из-за плохого состояния здоровья, он пригласил к себе своих друзей — любителей оружия и раздаривал им экспонаты из своей коллекции. К сожалению, я не воспользовался его предложением и не получил ни одного пистолета из его сейфа. Я не был «под крышей» Лубянки военнослужащим. И хотя в моем удостоверении личности стояла стандартная фраза — «имеет право на хранение и ношение огнестрельного оружия» — и мне при поступлении на работу к Юрию Владимировичу был выдан табельный пистолет «макаров», я не хотел рисковать и приобретать себе дополнительные хлопоты при оформлении регистраций и разрешений на нарезное оружие. Я не знал, как к этому отнесется Юрий Владимирович. Даже свой новенький «макаров» я сдал, переходя на работу в АПН.

Еще одной чертой характера Андропова как человека была любовь к спорту. Юрий Владимирович был страстным болельщиком футбольной и хоккейной команд «Динамо». Он не пропускал ни одной телевизионной трансляции матчей динамовцев, но редко мог выезжать, как это делал Брежнев, на стадион или в Ледовый дворец. Андропов не только болел за «Динамо», но он много помогал ведомственному спортивному обществу в целом, футболистам и хоккеистам в особенности. Председатель КГБ находил время для того, чтобы встречаться и основательно беседовать о спорте с генералом Богдановым, председателем Центрального совета общества «Динамо». Он выспрашивал его о нуждах спортсменов, молодых и старых, стремился сделать физическую культуру важной составной частью жизни всех работников спецслужб. Он даже нарушал ради спортсменов «Динамо» свой священный принцип абсолютного неиспользования служебного положения в посторонних целях.

Во всяком случае, Евгений Иванович Чазов рассказывал, как однажды в беседе с Андроповым он поведал ему о новых методах стимуляции функций организма, в том числе и центральной нервной системы. Эти методы, о которых говорил Чазов, не были тогда отнесены к классу допинговых и вполне могли применяться в арсенале спортивных врачей.

Я думаю, что Евгений Иванович интересовался этими методами, имея в виду новые подходы к лечению недомоганий Брежнева. Но Андропов подумал о них и с точки зрения помощи своему спортивному обществу. То ли в шутку, то ли всерьез он сказал Чазову: «Посвятили бы вы во все эти тонкости руководство „Динамо“… Может быть, играть стали бы лучше… — а потом добавил: — Думаю, даже при этом они ЦСКА не обыграют!..»

Свою идею о такой оригинальной помощи командам «Динамо» в разных видах спорта Юрий Владимирович на ветер не бросил. Вскоре к Чазову, в его 4-е Главное управление при Минздраве СССР, прибыли руководящие силы «Динамо», в составе которых были и тренеры, и спортивные врачи. Евгений Иванович прочитал им лекции о скрытых возможностях организма человека, дал ряд средств, не числящихся еще в разряде допинговых. Теперь, как и тогда, наблюдая за хоккейными и футбольными баталиями с участием команды «Динамо», болея за то, как отвратительно они играют, я не могу сказать, что вмешательство Андропова помогло спортивному обществу серьезно улучшить свои показатели во всех спортивных дисциплинах.

К числу человеческих качеств Юрия Владимировича необходимо отнести и абсолютную, кристальную честность. Он никогда не занимался «обустройством» жизни своей или своих детей за счет государства, как это делали другие члены политбюро. Сначала член политбюро и министр культуры Фурцева построила за казенный счет дачу для своей дочери в поселке советских «новых аристократов» на Рублевском шоссе. Ее за это критиковали в ЦК, и такое «хозяйственное самообеспечение» способствовало ее падению с высокого поста. В 70-х годах партийный секретарь Москвы, член политбюро Гришин построил для двоих своих детей по коттеджу на территории общественного парка, который огородили затем как их личную собственность, в дачном поселке на станции 43-й километр Ярославской железной дороги.

Андропов, как и два его предшественника на посту председателя КГБ, Шелепин и Семичастный, резко выступал против «хозяйственного обрастания чекистов». Семичастный, обосновывая свою негативную позицию по этому вопросу, говорил, что строительные усилия будущих дачевладельцев — сотрудников КГБ будут отвлекать их от напряженной служебной деятельности, а попытки доставать правдами и неправдами строительные материалы и рабочую силу при острейшем дефиците в СССР на то и другое будут вовлекать его людей в коррупционные отношения с торговой сетью и строителями. Поэтому все три председателя неутомимо боролись с естественным желанием своих офицеров получить участки земли и построить дачные домики, приобрести автомашины…

Процесс отвода земли под дачи чекистов все-таки потихоньку шел. Полковники, большинству которых никогда не давали снимать на лето служебные дачи, добивались от начальства и Моссовета получения небольших массивов подмосковной земли для деления ее на мелкие участочки. Но иногда этот процесс приобретал кощунственные формы. Так, во времена Шелепина — Семичастного под дачи была выделена земля на территории так называемого полигона НКВД в подмосковном Бутове. В конце 30-х и в 40-х годах там производились массовые расстрелы. Уже четыре с лишним десятилетия стоит рядом с полигоном дачный поселок пенсионеров НКВД и КГБ. Теперь недалеко от дачного поселка чекистов, который был возведен когда-то поблизости от глухого, посеревшего забора с колючей проволокой поверху, находятся ухоженные братские могилы, поставлены памятные доски погибшим, возведена церковь и монумент в память жертв репрессий. Как себя чувствуют сегодня старые владельцы и новые наследники этих дач? Неизвестно. Но для бывшей и нынешней номенклатуры, для Системы и ее современного продолжения это явление такого же уровня человеческого и общественного безразличия, как и устройство рок-концертов и танцев выпускников школ на Красной площади. Ведь главная площадь советской и российской столицы остается до сих пор смешанным кладбищем для порядочных людей, как летчик Валерий Чкалов, первый космонавт Гагарин, и государственных преступников, как Ульянов и его присные…