Валерий Шамбаров - Государство и революции

Еще один удар госбезопасность нанесла в это время по лидеру украинских националистов Е. Коновальцу. Игра с ним велась с 1934 г. - под видом племянника одного из резидентов, захваченного ранее, в ОУН был внедрен П. А. Судоплатов (кличка "Андрей"), один из будущих асов советской разведки. Ему удалось войти в доверие к Коновальцу, а работать он устроился радистом на иностранное судно и периодически бывал на родине. То есть, и для националистов считался идеальным связным с их подпольем на Украине, и своему начальству имел возможность лично докладывать обо всех делах. Поначалу чекисты пытались разыграть хитрую комбинацию, наподобие "Треста", используя проникновение в ОУН для собственных разведывательных целей - тем более, что украинские сепаратисты вошли в тесный контакт с Абвером. Но в конце 1937 г. Судоплатов внезапно был вызван в Кремль и получил лично от Сталина приказ уничтожить Коновальца. На очередной встрече в одном из кафе Роттердама он вручил украинскому полковнику коробку конфет с взрывным устройством... А другие агенты НКВД тут же распространили в кругах эмиграции несколько версий убийства. По одной Коновальца якобы устранили немцы, поскольку он вышел из-под их контроля, по другой - польские спецслужбы.

Истинную причину данного теракта можно назвать только предположительно. В тот момент происходили серьезные трения между двумя лидерами ОУН - Коновальцем и Бандерой. Оба были ярыми русофобами, но Бандера, вопреки возражениям Коновальца, пытался развернуть террористическую деятельность и против Польши - например, организовав убийство министра внутренних дел Б. Перацкого. И по этому поводу крепко поссорился с Коновальцем, который тоже не любил поляков, однако портить с ними отношения считал несвоевременным и требовал сконцентрировать подрывную работу только против СССР. Возможно, Сталин рассчитывал, что выдвижение Бандеры к единоличному руководству активизирует украинский террор в Польше. Что поссорит Германию, покровительницу ОУН, с Варшавой, а значит - и с западными союзниками Польши. То есть, похоже, речь шла о том же: подтолкнуть агрессию Гитлера в нужном направлении и сделать его "ледоколом революции".

Впрочем, было бы неверным представлять, будто игры между чекистами и эмигрантами шли "в одни ворота". У зарубежных антикоммунистических организаций существовала какая-то своя агентура в СССР, и судя по некоторым данным, агентура не слабая. Например, 23-29. 6. 37 г. в Кремле прошел пленум ЦК ВКП(б), и поскольку на нем решались вопросы репрессий против большой группы видных партийцев, то даже в архивах ЦК документы о нем оказались представлены в урезанном виде, а единственный экземпляр несокращенной стенограммы был потом найден в "особой папке" Сталина. Но в пражских архивах "Крестьянской России" обнаружились полные данные о пленуме, где были перечислены и выступающие, и содержание выступлений. И даже кулуарные разговоры советских вождей, происходившие во время сверхзакрытого пленума! Аналогичные материалы имелись и в РОВС (возможно, через "Крестьянскую Россию", которая в данный период с ним сотрудничала). В белогвардейские круги поступала исчерпывающая информация о терроре против коммунистических руководителей - фамилии репрессированных, даты арестов, в чем обвиняются, расклады внутренних взаимоотношений в советской верхушке. В архиве В. Л. Бурцева оказался отражен и ход следствия над некоторыми высокопоставленными большевиками, вплоть до того, кто ведет дело, кто на кого дал показания, ссылки на номера документов (см. напр. В. Пятницкий, "Заговор против Сталина", М., 1998). То есть, белая разведка имела одного или нескольких агентов в самой верхушке советского руководства. Но кто это был, так и осталось тайной. Может быть, и для Миллера организовали сложную операцию с похищением, а не устранили его на месте, как Коновальца, в попытке раскрыть данные агентурные источники.

В эти годы серьезно активизировался НТС. Его отделения и группы возникли в Польше, Бельгии, Прибалтике, Великобритании, на Дальнем Востоке. Но отдел в Германии был формально распущен, чтобы избежать каких бы то ни было контактов с нацистами. И поскольку надвигающаяся война могла облегчить "национальную революцию", все силы Союза были брошены на подготовку этой революции. Их было всего около 2 тысяч во всех странах, по возрасту - в основном еще мальчишки и девчонки. Многие и не помнили родины, покинутой в детстве, а то и родились на чужбине. И, тем не менее, они свято верили, что борьба за освобождение России - их персональная миссия, и устремлялись к этой цели жертвенно и самоотверженно, со всем энтузиазмом юной веры и чистотой идеалов. Издавалась общественно-политическая литература, собирались свидетельства очевидцев о положении в СССР. Предполагалось, что после ознакомления советских граждан с материалами НТС могут возникнуть группы в России, не связанные с зарубежным центром. И действительно, они возникали - в 1938 г. в Москве была арестована организация НТС из восьми молодых людей. И имена, и судьбы этих подпольщиков остались неизвестными.

После провалов всех каналов БРП и РОВС свои услуги для перехода через границу предложил польский Генштаб. Правда, НТС при сотрудничестве со службами других государств придерживался ряда принципиальных условий сохранение своей политической независимости и отказ поставлять какую-либо информацию разведывательного характера, то есть использовать себя в качестве иностранных шпионов. Но поляков такое устраивало - в условиях "железного занавеса" им требовались "подопытные кролики", чтобы испытывать на них возможные "окна" и разные способы перехода границы. Пройдут или попадутся, уцелеют или погибнут, можно пускать своих агентов или искать другие пути? За неимением других возможностей попасть в Россию, НТС соглашался и на это. В августе 1938 г. три группы попытались перейти польскую границу. Первая наткнулась на пограничный наряд, В. Бабкин и С. Спица погибли, А. Чупрунов сумел вернуться. Не прошла и вторая - К. Гурский был убит, остальные повернули назад. Третья - Г. Околович и А. Колков, смогла миновать все преграды и пробраться в СССР. Она провела четыре месяца на советской территории, изучила чуждую для эмигрантов обстановку, объехала несколько городов и благополучно вернулась назад. Околович после этого возглавил закрытую работу НТС, передавая опыт следующим энтузиастам, обучая их технике перехода границы и особенностям советской жизни. И снова пошли мальчишки на свою неизвестную отчизну. Летом 1939 г. через польскую границу отправились еще четыре группы.

Две - В. Дурново и А. Колков, А. Чупрунов и Овчинников, смогли проскочить. Третья нарвалась на пограничников, М. Бржестовский вернулся назад, а П. Берегулько пропал без вести - то ли погиб в перестрелке, то ли прорвался вглубь страны. В четвертой был убит В. Коняво-Фишер, двое вынуждены были вернуться: они прятались в воде, и у них размокли документы. Осенью того же года десять человек пошли через румынскую границу. Д. Лунницкий погиб при переправе через Прут. В. Леушин, В. Чеботарев, М. Дурново, Г. Казаков были схвачены на советской территории после перехода границы. В целом, из девятнадцати смельчаков десять погибли. А девять - В. Дурново, Е. Акулов, Д. Потапов, А. Колков, А. Чупрунов, И. Хлобыстов, Ю. Рогальский, Рыжков и Овчинников, начали вторую жизнь под чужими именами, по поддельным документам. Как зернышки, брошенные в толщу советского народа, чтобы дать ростки, нести свою теоретическую и политическую подготовку, дух свободы и молодую энергию. Пожалуй, в этом было что-то от стародавнего народничества - идти "в народ" и "будить" его. Только с немаловажными поправками: ведь народники вовсе не рисковали жизнью, а при арестах получали широкую известность и становились кумирами молодежи. А эти мальчишки добровольно шли почти на верную смерть, бросались в самый ад сталинских репрессий и погибали в заведомой безвестности. Так что духовный уровень их подвига был, пожалуй, гораздо выше.