Василий Пасецкий - Декабристы естествоиспытатели

Эти плавания Штейнгель расценивал как целую эпоху в познании и освоении островов северной части Тихого океана и северо-западных берегов Америки, на которые русские ступили первыми и первые их картировали. "За всем тем,- писал Штейнгель,- смелые предприимчивые промышленники на таких судах и с такими кормчими, говоря словами Ломоносова, более дерзостью, нежели счастьем, предводимые, вступали в обладание океана и ярых ветров. Оставляя за собою туманное море Охотское, они пробирались по грядам островов Курильских и Алеутских и производили промыслы"1.

1 ( Сев. пчела. 1861. № 71. С. 81.)

Зимой 1790 г. семья Штейнгелей переехала в Тагильскую крепость. "Тут в ожидании лета отдали меня учиться читать часослов и псалтырь к безграмотному дьячку, который казался мне тогда великим мудрецом,- вспоминал Штейнгель.- И между тем я резвился с простыми казачьими и камчадальскими ребятишками, перенимая их наречия и навыки"1.

1 ( Записки В. И. Штейнгеля. С. 160.)

Летом 1790 г. на судне Г. И. Шелихова, одного из будущих основателей Российско-Американской компании, семья Штейнгелей отправилась с берегов Камчатки в Охотск, Плавание продолжалось очень долго. Вышли запасы продуктов. Почти по осталось воды. Путешественники терпели голод и жажду. Не доходя 20 миль до Охотска, судно попало в полосу мертвого штиля. Тогда Иоганн Штейнгель со всей семьей высадился на дикий берег и отправился пешком в Охотск, но вскоре речка Мариканка преградила путь. Долго искали брод и, не найдя его, смертельно усталые заночевали на ее берегу. Утром, на рассвете, они были разбужены громкими голосами. "Радость была неописанная", когда путешественники узнали, что Шелихов прислал байдару с запасом булок, сахара и чая. Путешественники в тот же день добрались до конечной цели своего похода.

В Охотске наняли лошадей, изготовили вьюки для дальней дороги и в солнечный погожий день отправились в Якутск в сопровождении двух якутов и одного казака. Путешествовали без особых приключений. Только однажды лошадь, на которой ехал Володя, увязла передними ногами в тине и сбросила с себя незадачливого седока. "Она,- вспоминал Штейнгель,- задела мне копытом рот, не тронув, впрочем, зубов. Однако от удара рот мой сильно опух и покривился на левую сторону, и я с неделю был криворотым. Ни от чего я так не плакал потом, как от воображения, что навсегда таким останусь. Можно представить, в каком положении было сердце матери и отца, пока они видели меня в грязи подле ног бьющейся лошади. Проворству казака и якутов единственно я обязан спасением"1.

1 ( Записки В. И. Штейнгеля. С. 163.)

По дороге из Якутска на запад Владимир Штейнгель переболел оспой. В Иркутске начал учиться. За неимением средств на домашнее образование будущий декабрист почти целый год занимался в губернской школе. Следует заметить, что семья Штейнгелей постоянно бедствовала, невзгоды и неудачи все время преследовали отца.

В конце концов родители решили определить сына в закрытое учебное заведение. Мальчик тяжело переживал разлуку и только позже смог оценить, что сделали для него мать и отец, отправив учиться в Петербург. Сначала хотели было устроить Володю в "артиллерийский корпус, но в том не успели", затем остановились па Морском кадетском корпусе в Кронштадте, хотя ребенок не испытывал большого желания стать морским офицером. Дело в том, что, когда проезжали через Москву, кто-то рассказал о приволье кадет сухопутного корпуса и "воспламенил юную мою голову в пользу сего корпуса". Штейнгель признавался: "Мне страшно хотелось быть армейским".

Итак, 14 августа 1792 г. Штейнгель стал воспитанником Морского кадетского корпуса. "Содержание кадет,- вспоминал декабрист,- было самое бедное. Многие были оборваны и босы. Учителя все кой-какие бедняки и частию пьяницы... В ученье не было никакой методы... О словесности и других изящных науках вообще не помышляли. Способ исправления состоял в истинном тиранстве. Капитаны, казалось, хвастались друг перед другом, кто из них бесчеловечнее и безжалостнее сечет кадет"1.

1 ( Записки В. И. Штейнгеля. С. 174.)

Правда, Штейнгелю с учителями и наставниками повезло. Они обратили внимание на выдающиеся способности кадета в точных науках и всячески поощряли его увлечение навигацией, астрономией, математикой. 9 мая 1795 г. ему было присвоено звание гардемарина. Еще более повезло с товарищами. "На учебную скамейку сел рядом с Беллинсгаузеном",- писал впоследствии Штейнгель1.

1 ( Восстание декабристов. Т. 14. С. 156.)

В 1796 г. Морской кадетский корпус перевели из Кронштадта в Петербург. Впоследствии в показаниях следственному комитету Штейнгель писал, что исповедуемые "им либеральные идеи не имели корней ни в казенном образовании, ни в 11-летней службе во флоте в такое еще время, когда соблюдалась самая строжайшая субординация даже в частном обращении"1.

1 ( Записки В. И. Штейнгеля. С. 181.)

О последних двух годах учения в Морском корпусе у Штейнгеля, который сидел рядом с будущим первооткрывателем Антарктиды Ф. Ф. Беллинсгаузеном, остались самые светлые воспоминания. С особым усердием он занимался высшей математикой и изучал теорию кораблевождения. "Преподавателем,- вспоминал декабрист,- был незабвенный кротостию и добротою Платон Яковлевич Гамалея, у которого самый строгий выговор заключался в словах: "Экой ты, братец, печатной". Я у него был первым по классу и после старших унтер-офицеров первым вышел и по выпуску"1.

1 ( Записки В. И. Штейнгеля. С. 181.)

Гамалея воспитал целую плеяду моряков, которые связали свою судьбу с движением декабристов. По словам Штейнгеля, выдающийся ученый Гамалея неусыпными трудами своими в образовании воспитанников Морского кадетского корпуса и своими сочинениями оказал русскому флоту незабвенные услуги. "Рвение его в сих благонамеренных подвигах было столь велико, что он, преждевременно потеряв свое здоровье, принужден был удалиться в уединение, но он и в оном не мог уже возвратить потерянных сил своих. Вскоре смерть похитила его ко всеобщему сожалению всех тех, коим известны были его добродетели, его ум и его глубокие по части высшей математики познания... Русский флот в позднейшие времена с благодарностью и удивлением будет произносить его имя. Сколько же почитать должны память его те, которые, подобно мне, имели счастье пользоваться изустными его наставлениями"1.

1 ( Штейнгель В. И. Опыт полного исследования начал и правил хронологического и месяцесловного счисления старого и нового стиля. СПб., 1819. С. 8-9.)

Окончив в 1799 г. Морской корпус, Штейнгель плавал мичманом на судах Балтийского флота, посетил Голландию и Англию. Все свободное время он отдавал самообразованию, а спустя много лет на вопрос членов следственного комитета отвечал так: "Первоначальный предмет мой был - науки, до мореплавания относящиеся, ни о каких других предметах, даже о русской словесности, я не имел понятия, но с самой юности чувствовал жадность к приобретению познаний и потому читал все, что только ни попадалось"1.