Ирина Рудычева - Иван Айвазовский

Айвазовскому был поручен большой правительственный заказ – написать виды русских портов и приморских городов на Балтийском море: Кронштадта, Петербурга, Петергофа, Ревеля. Художник отдался этой работе с неутомимой энергией и удовольствием. За выполнением заказа и ряда других полотен пролетела зима 1844/45 года. Картины этой серии отличаются документальной точностью и поэтической одухотворенностью. Наиболее известны из них «Кронштадтский рейд», «Форт Меншиков», «Свеаборг» и «Ревель» (все 1844 г.). На полотне «Ревель» мастер изобразил панораму города, увенчанную шпилями зданий, с моря, поэтому на переднем плане величаво плывут военные корабли под белыми парусами и рыбацкие лодки. Вся композиция выдержана в близких по тону оттенках, что придает ей лирическое настроение.

В то же время Иван Константинович написал много других прекрасных марин. Петербургские аристократы наперебой стремились заполучить себе картины Айвазовского. Художник получил заказы от графа Виельгорского, графа Строганова, князя Гагарина, министра юстиции графа Панина и других вельмож. В петербургских салонах особенно живо обсуждали полотна, приобретенные графом Паниным, – «Вид Неаполя с группою рыбаков, слушающих импровизатора» и «Лунная ночь в Амальфи». Даже Николай I специально побывал в доме министра юстиции. Молва быстро разнесла по столице восторженные слова царя: «Они прелестны! Если бы можно было, то, право, я отнял бы их у Панина», – и светские дамы начали настоящую охоту за Айвазовским, лишь бы заманить его хотя бы на один вечер в свои салоны. В домах, где его принимали как модного живописца, чтобы не отстать от других вельмож, Иван Константинович не любил бывать, но там можно было получить заказы, и художник скрепя сердце не отказывался от многочисленных приглашений.

А вот в доме князя Владимира Федоровича Одоевского его принимали как близкого друга. И здесь он познакомился со знаменитым литературным критиком и публицистом В. Г. Белинским. Виссарион Григорьевич не очень лицеприятно отозвался о картинах Айвазовского: «…Ваши прелестные виды Италии, полные такой счастливой безмятежности, усыпляют чувство общественного долга у художника и у зрителей и лишают искусство его самой живой силы, то есть мысли… Отнимать у искусства право служить общественным интересам – значит не возвышать, а унижать его, потому что это значит делать его предметом какого-то сибаритского наслаждения, игрушкой праздных ленивцев…» Айвазовскому было больно слышать это от уважаемого им человека, ведь он считал, что его картины приносят людям радость. После этой встречи Иван Константинович заперся у себя в мастерской, забросил все заказы и написал картину «Спасающиеся от кораблекрушения» (1844 г.). Он очень волновался, демонстрируя свою работу Белинскому. И тот был потрясен мастерством Айвазовского, сумевшего передать такую человеческую волю к жизни, что в победе людей над разыгравшейся стихией можно было не сомневаться.

Знаменитый критик прожил трудную жизнь, видел много несправедливости и лжи, поэтому его последующие слова художник воспринял как своеобразное завещание: «Уезжайте отсюда, Иван Константинович. Погубит вас Санкт-Петербург. Не для таких, как вы, этот город. На днях у Одоевского говорили, что царь намерен заказать вам множество картин. Вы погубите свой счастливый дар на царских заказах и на заказах его вельмож. Рабство кругом здесь, а писать ваши творения необходимо на воле. Вот и уезжайте к своему Черному морю, подальше от царя, и трудитесь там для будущего. Будущее России прекрасно, и наши внуки и правнуки, которые будут свободны и счастливы, не забудут вас». Пройдет совсем немного времени, Айвазовский исполнит этот завет и для разочарованных вельмож превратится из модного художника в «Феодосийского затворника».

А пока Ивану Константиновичу предстояло интересное путешествие. Весной 1845 года на правах причисленного к Главному морскому штабу художник вместе с экспедицией русского мореплавателя и географа адмирала Ф. П. Литке отправился в плавание по Эгейскому морю к островам Греческого архипелага, побывал в Турции, Греции и в Малой Азии, посетил Константинополь. Айвазовский во время этого путешествия много и успешно работал и вернулся с большим запасом карандашных рисунков, по которым в дальнейшем написал ряд прекрасных картин, в том числе виды Константинополя и городов, лежащих на островах архипелага.

Во время плавания художник не брался за кисти и холст, но не выпускал из рук карандаш и альбомы, заполнив рисунками сотни листов. Остров Родос с высокими береговыми башнями, берега Крита и Хиоса, земли Леванта, очертания Константинополя и множество других рисунков с прибрежными городами, легкими парусниками на воде и, наконец, облаками – все эти художественные «трофеи» имели и свою самостоятельную художественную ценность, но для художника они были только основой будущих картин, которые писались как сразу по возвращении, так и на протяжении многих лет.

Ошибались те, кто считал, что Айвазовский мало времени уделял натурным зарисовкам и являлся обыкновенным «сказочником». Где бы ни был художник, он не расставался с карандашом и бумагой. Иван Константинович всегда много и с удовольствием рисовал. Его карандашные рисунки той поры выполнены с исключительным мастерством, они гармоничны по композиционному построению и отличаются характерной для него строгой проработкой каждой детали. Большие размеры листов и их графическая законченность говорят о большом значении, которое Айвазовский признавал за рисунками, сделанными с натуры. Так, во время экспедиции с адмиралом Литке художник острым и твердым графитом делал в основном графические рисунки прибрежных городов. Точными штрихами он зарисовывал лепящиеся по уступам гор, уходящие вдаль городские постройки или отдельные понравившиеся ему здания, встраивая их в пейзажи. Самым простым графическим средством – линией, почти не используя светотень, живописец передавал тончайшие эффекты объема и пространства.

Осенью 1845 года, по возвращении из плавания, Айвазовский обратился в Главный морской штаб и Академию художеств с прошением о продлении ему командировки в Крым для завершения начатых им картин с видами причерноморских портов и сюжетов из путешествия к берегам Малой Азии и Турции. Художник получил разрешение остаться там до мая следующего года. Никто в Петербурге даже не подозревал, что Иван Константинович окончательно решил поселиться в родной Феодосии с тем, чтобы она стала основным местом его жизни.

Свой дом

Возвращаясь из плавания, Айвазовский на короткое время задержался в Севастополе, а вернувшись в Феодосию, сразу приступил к строительству собственного дома в стиле итальянских ренессансных вилл, по своему проекту украсив его слепками с античных скульптур и большой мастерской, примыкающей к жилым комнатам. В 1845 году он приобрел участок земли на окраине города, у самого берега моря, и уже в ходе строительства предвкушал, как ему здесь будет комфортно жить и работать. Иван Константинович достиг славы и такого материального благополучия, что мог позволить себе жить в любом уголке мира, но он выбрал город детства. Его не привлекала возможность стать салонным или придворным художником, выполняя всю жизнь волю именитых заказчиков. Никто не хотел верить, что молодой, жизнерадостный Айвазовский, окруженный громкой славой, любящий театр, общество просвещенных людей, добровольно покидает столицу и поселяется в каком-то заштатном городишке на южной окраине России.