Василий Савин - Минёры не ошибаются

Как раз последнюю начали поднимать, когда коман­дир нашей части подъехал. Пронаблюдал технологию в деле, одобрил и утвердил. Доволен, должно быть, началом работы остался, помощи больше не пред­лагал.

И так — все восемь.

В шести по пятнадцать бомб оказалось, в двух — по четырнадцать. Всего — сто восемнадцать. Не считая зарядов в ящиках.

Понятно, что остальные разбирать уже было проще. Только внимание для минера — условие жизни. Ни на секунду нельзя его ослаблять, если руки при деле. Мало ли, что в предыдущих колодцах сюрпризов не встретилось, например, в первом слое, разве мешало это их встретить в любом другом? Тем более, что в сжатый срок снаряжались, одновременно, разными группами гитлеровских минеров, любая инициатива возможна была.

Однако все обошлось. Сказалась любовь их к стан­дарту, как объяснил Володя, пробывший под оккупа­цией несколько месяцев.

В срок обещанный уложились.

Правда, и похудел я за эту неделю килограммов не меньше уж как на пять. Весь день по пояс в грязи ледяной тяжелой атлетикой занимаюсь, а вечером оцепление расставляю, иду добычу свою взрывать. Вместо отдыха это мне было. Всю неделю перед зака­тами гром громыхал верст на десять, считай, в округе. Огромные котлованы образовались на пустыре — для осушения почвы подспорье, как председатель колхоза полушутя сказал.

Кончили мы свое дело, сдали участок дорожникам. Затрамбовали они по всем правилам опустевшие гнез­да, заасфальтировали проломы, вновь загудела вели­кая магистраль...

Через год-полтора проезжал я там как-то — уже и заплат не увидел. Остановил машину, вернулся, еще поискал. Нету — асфальт сменили.

— Потеряли что, товарищ старшина? — шофер спра­шивает, когда обратно в кабину уселся.

Что ему скажешь? Парнишка молоденький, первого года службы.

— Наоборот,— говорю,— нашел.

— Что? — любопытный тоже попался. — Или секрет?

— Да нет, — отвечаю.— Орден нашел здесь. Вот этот, — пальцем указываю колодочку на груди.

Он на мою грудь смотрит, я машинально смотрю на его. И вдруг замечаю вокруг одной пуговицы рельефчик...

Вот так и сравнение родилось, которым рассказ я начал.

АРХИТЕКТУРНОЕ ИЗЛИШЕСТВО

Много их накопилось за тридцать-то лет, разных случаев интересных. Но вспоминаются чаще не те, что трудней и что жизни больше грозили, а что еще с чем-то связаны были, даже с забавным порой.

Ну вот, например, вызывает меня однажды сам командир части. Замполит тут же. Недавно сравнитель­но было, в семьдесят третьем, в апреле.

— Присаживайтесь, Василий Яковлевич,— по-домашнему приглашают,— вопросик к вам есть один. К архи­тектуре вы как относитесь?

Ну, понятно, соображаю. Ага, старшим, верно, на­значить хотят на строительство гаража: туго идет там дело. Напрямик приказать неудобным считают — под­разделение как-никак на руках. Образцовое, между про­чим.

— Излишество это, по-моему, для сапера, — насколь­ко возможно не торопясь отвечаю,— в нашей-то долж­ности...

Вроде попал. Переглянулись, сощурились с интере­сом.

— А? — командир кивает.— Видали, майор? А гово­рят, опровергнута телепатия! Чуть-чуть лишь ошиблись, Василий Яковлевич: на гараж Овчаренко пойдет. А что излишество — это точно. И что саперу оно ни к чему.

Молчу, что тут скажешь. Спасибо пока и на том. У Овчаренки-то, кстати, и люди сейчас в расходе, в том числе и на гараже.

Посмеялись, еще задают вопросик.

— Вам ведь, Василий Яковлевич, — замполит уточ­няет,— в госпитале в Ярославле не раз доводилось бывать?

Как не бывать. Госпиталь наш, окружной, на комис­сию, случалось, отвозил солдат, больного совсем не­давно. Самому, правда, лечиться не приходилось, мест­ной санчастью пока обходился вполне.

— А церковь там рядом, внимание не обратили? На площади, возле сквера, с другой стороны?

— Видел, наверно, — опять же не тороплюсь. К чему замполиту интересоваться церквами?

— Ну как же, — вздыхает, — замечательный храм! Семнадцатый век, памятник архитектуры!

И рассказал наконец, что по телефону передали из Ярославля.

— Дало, Василий Яковлевич, сугубо добровольное. Случай ответственный, у всего города на виду. Пото­му и пригласили вас, хоть понимаем, что вам и по долж­ности...

Эх, не умею я своей мимикой управлять. Перед строем-то даже и очень, и вообще во всех случаях, определенных уставом, а вот в таких...

— Ну-ну, — засмущался и замполит, — не обижай­тесь, пожалуйста... Обязанность наша напомнить. Чело­век вы не молодой... Елене Николаевне как скажем?

Жене моей, то есть. А что говорить? Служба есть служба. Командировка.

— Все равно же, — смеется, — узнает потом из га­зет!

— Из газет, — отвечаю, — приятней. Тем боле — потом.

Выехал так, чтоб к утру быть на месте. Прихватил с собой опытного минера сержанта Ивана Сланко и ря­дового из молодых, назову его здесь условно Граче­вым. Взяли что надо из снаряжения, оделись, чтобы по­легче и потеплей.

Приезжаем — к церкви не пропускают, оцепление выставил гарнизон. Осматриваюсь, пока время. Пло­щадь неправильной формы, справа — сквер со взрос­лыми тополями, старинное здание госпиталя врезано в него углом. Больных из этого крыла уже выселили, сказали; жилых домов поблизости нет. В углу площа­ди — черные «Волги», ухоженные до зеркального блес­ка, военные вездеходы; перед церковью небольшая толпа. Городское начальство, догадываюсь, офицеры военкомата и гарнизона. Обернулись, махают — ждем!

Обстановочка...

Подгоняю свой виды видавший газик к блестящим машинам, подхожу, представляюсь.

— Здравствуйте, здравствуйте! — как знакомому руку жмет подполковник. — Много слышал о вас, чи­тал. Потому и просил, чтобы вас командировали.

Вот те раз! А я-то себе рисовал всю дорогу: офи­цера, скажут, мол, не прислали...

— Во, —     протягивает бинокль, — взгляните! С граж­данской сидит. Если б не реставраторы, и еще бы пол­века никто не заметил!

Кивает на ближнюю башню неопределенно. Сооб­ражаю — испытывает. Пятнышко одно круглое взял на прицел, но мало ли их там. Делаю вид, что ищу, сам на солнце кошусь одним глазом — вот-вот из-за обла­ка выглянет. Вышло, ага. И в тот же момент треуголь­ник сбоку пририсовался к кружку.

— Ну и кирпич... — удивляюсь как будто бы про себя. — Даже и хвост спрятать не дал!

— Каленый кирпич,— подтверждает один из граж­данских — так, будто сам и калил. По-своему как-то его называет.

Военком улыбается: во, видали?

Церковь оглядываю вблизи. Красивая, правда. Брон­зовая табличка вделана в стену: памятник, все, как ска­зал замполит. Об одном позабыл лишь — что персо­нальная поступила заявка. Эх, товарищ майор... Вон же ясно написано: охраняется государством. А сапер кому служит?